— Крокодил хотел его свалить, — сказал отец.
Ощупав острые гребни крокодила и сильные мускулы около них, я живо представил себе, каким образом он это делает.
Я понял также, почему охотники стараются привязывать металлические острия к древкам копий длинными волокнистыми мышцами крокодильего хвоста, предпочитая их мышцам хвоста кенгуру.
— Если обвязать острие копья мышцей крокодила, оно уже не сдвинется с места, — учил меня дядя.
«Так вот что убивает лошадей!» — подумал я.
В сухой сезон, когда река мелела и билабонги пересыхали, наши мужчины часто находили следы лошадей. Несчастные животные на пути к воде застревали в трясине. Здесь крокодилы оглушали их ударом могучего хвоста и затаскивали в реку.
Может ли грозное пресмыкающееся вытянуть лошадь из трясины? Безусловно может, и не только лошадь, но даже вола. Это каждый год случается на берегах реки Ропер, где жизнь не очень изменилась с тех пор, как много тысяч лет назад дравиды пришли из Азии и остались в Австралии, может быть застигнутые врасплох катаклическими переворотами, уничтожившими сухопутные перешейки между материками[19].
Лошадям нравилось пастись на прибрежных равнинах, покрытых тростником и зеленой травкой, но все чернело у них перед глазами, когда они увязали в трясине и видели приближающегося крокодила. Одного удара могучего хвоста было достаточно, чтобы размозжить лошади голову. Продвигаясь на хвосте, спиной вперед, ящер тащил лошадь из трясины в реку, где никакие законы не запрещают крокодилам употреблять в пищу конину.
На берегах Ропер, однако, не было никаких законов, запрещавших людям употреблять в пищу мясо крокодила. Ничто не могло помешать нам есть людоеда. Пойманный на этот раз крокодил был слишком велик, чтобы его можно было изжарить целиком, поэтому его освежевали и по традициям племени разделили на куски.
Отец принес свою долю в наш лагерь. Еще до его возвращения мать принялась накаливать камни, вынутые из земляной печи, где мы готовили почти всю нашу пищу; вскоре они пылали жаром. Она выложила дно печи листьями белого камедного и чайного дерева, чтобы в мясо не попал песок и травы придали ему аромат, необходимый для получения пикантного, вкусного жаркого «крокодил по-гумаламалайски». Затем мать опустила камни обратно в печь, на них положила куски мяса, присыпала изысканное блюдо пеплом и побрызгала водой, чтобы оно не сгорело, а сверху накрыла корой чайного дерева и песком. Все мы уселись вокруг в ожидании, глотая от нетерпения слюни.
Как долго жарится крокодил? А мясо кенгуру? А гуана? Это зависит исключительно от аппетита и настроения охотников.
Бывало, возвратясь с охоты, я требовал, чтобы убитого мной кенгуру только слегка обжарили на камнях, ну, скажем, в течение десяти минут, за которые его мех едва-едва успевал опалиться. В другое время, на сытый желудок, я не возражал, чтобы он жарился хоть два часа. То же самое с крокодилом: его мясо считается готовым, когда ждать больше невмоготу.
Вскоре я сам стал ловким охотником. Мне еще не было и десяти лет, а я уже умел добывать пищу — находить ее, похищать, например козье молоко, убивать животных копьем или ловить в западню.
Мы любили выйти вместе с пастушками — пожилыми женщинами нашего племени и, изловчившись, прокатиться на козле. Стадо разбегалось в разные стороны, старухи кричали вне себя от ярости. Иногда мы предлагали им постеречь стадо, пока они будут собирать корни лилий в заводи, но это была лишь уловка, помогавшая нам как можно быстрее вскочить на козлов.
Для этого надо было как следует побегать, после чего, конечно, хотелось пить. Воды у нас было сколько угодно, но она изрядно надоела, а здесь под рукой молоко: и питье и еда одновременно.
Раз или два я пытался приложиться прямо к соску козы, но в рот мне не попало ни капли. Я никак не мог понять, как это козлята не умирают от голода. Мы, однако, наловчились пить иначе: один из нас тянул сосок и направлял струю молока в открытые рты приятелей.
Если бы только в рот! Шутки ради доильщик пускал струю в глаза или нос товарища, и вскоре все мы были в молоке с головы до ног. Козы жалобно блеяли, на помощь им прибегали женщины и разгоняли нас.
Одно время миссия имела четыреста коз, так что нам было за кем гоняться, но поголовье животных резко падало, если пастушки позволяли им приближаться к реке.
Козы, существа любопытные и бесхитростные, легко становились добычей крокодилов, которые любили полакомиться козлятиной. Как ни старались пастушки отогнать стадо от воды, упрямых животных так и манила к себе зеленая травка на берегах Ропер. Они бежали к ней с холма. Многие уже не возвращались.
19
Согласно одной из теорий, аборигены Австралии (всего континента или только северной его части) происходят от дравидов, пришедших из Южной Азии много тысяч лет назад. Народы, говорящие на дравидийских языках, и ныне населяют Южную и частично Центральную Индию. Между ними и аборигенами Австралии, действительно, антропологически немало общего. Не следует, однако, смешивать антропологический тип населения и язык, на котором оно говорит. Современная наука свидетельствует о том, что предки австралийских аборигенов появились в Австралии впервые около тридцати тысяч лет назад. Что же касается лошадей и рогатого скота, то эти животные появились в Австралии вместе с европейцами в конце XVIII в.