Он. Не. Знал. Этих. Людей.
Почему некая часть его вела себя так, будто они знакомы? Хуже того, почему какая-то его часть словно заявляла невротически собственнические права на некое место в их жизнях? Такое чувство, будто часть его уже решила, что он заслуживает быть здесь, с этими людьми.
«С ней, — прошептал голос. — В её жизни. В её мире. В её семье».
Дэгс не спал в чужих домах.
Никогда.
У него имелись очень конкретные причины не спать в домах других людей. Дом вроде этого, являвшийся одним гигантским окном, представлял собой его худший кошмар.
Дэгс стоял там, не шевелясь, пока Азия просматривала кучу писем.
Она пролистала верхние в стопке, и её неоново-розовые губы поджались сильнее. Через несколько секунд её лицо расслабилось. Она триумфально выдернула нужное письмо, обошла бар и сунула его в руки Дэгса.
— Вот. Читай.
Дэгс развернул сложенный лист бумаги.
Он держал его перед глазами, сканируя строки текста.
Один за другим мы придём за тобой.
Феникс сгорит.
Двери откроются.
Примкни к нам. Примкни к нам и переродись.
Примкни к нам. Примкни к нам или умри.
Узри прославленное Изменение.
Сгори и переродись.
Убивающий Многих не может тебя спасти.
Убивающий Многих — один из нас.
Убивающих Многих принадлежит нам.
Дэгс уставился на лист бумаги, и от последней строки его горло сжалось.
— Убивающий Многих, — пробормотал он.
Предположительно это был буквальный перевод его алгонкинского имени.
Мегедаджик.
Убивающий Многих.
Джейсон Тиг никак не мог этого знать.
Азия или Феникс тоже никак не могли этого знать.
Подумав о страхе в глазах Азии, о нервозности Феникс, когда она спрашивала его о Джейсоне Тиге, Дэгс осознал, что никак не может сказать, что эта записка отсылалась к его имени. Особенно учитывая другое её содержание.
Феникс, похоже, сразу что-то уловила.
— Что? — спросила она с дивана. — Это что-то значит для тебя?
Дэгс нахмурился.
Всё ещё глядя на записку, он перевернул её и посмотрел на символ, который кто-то выжег на плотной бумаге.
Символ напоминал птицу в полете.
— Я останусь, — ворчливо сказал Дэгс, не до конца осознавая слова, слетевшие с его языка. — Я останусь на ночь.
— Уиии! — взвизгнула Азия, захлопав в ладоши.
Вопреки тому, как двадцати-с-чем-то-летняя женщина выразила это, Дэгс по её ауре и глазам видел, что облегчение искреннее.
Она правда хотела, чтобы он остался.
Он лишь радовался, что проспал часть дня.
Этой ночью он явно спать не будет.
Дэгс обустроил себе рабочее место на барной стойке в главной гостиной.
Конечно, ему предлагали другие комнаты.
Вероника тоже осталась на ночь и предложила ему кабинет на первом этаже, кабинет на втором этаже и куда более просторное помещение кухни.
Ознакомившись с базовой планировкой дома, Дэгс отказался от всех вариантов. Он хотел находиться примерно в центре, откуда он мог бы добраться до большей части дома за минимальное количество времени. Станция охраны находилась сразу справа от главного гаража, снаружи дома, так что близость к входной двери тоже была удобной. Близость к главной лестнице означала, что он имел относительно лёгкий доступ к верхним этажам.
И ещё Азия.
Азия предельно ясно дала понять, что хочет держать его в поле зрения, и это была ещё одна причина расположиться у бара. Находясь на противоположной стороне массивной гостиной, со стеной за спиной и перегородкой с одной стороны, Дэгс прекрасно видел всех троих на диване, развалившихся, чтобы смотреть кино и потягивать напитки.
Сам же Дэгс, поговорив с охранниками, устроился за барной стойкой из чёрного камня и принялся просматривать безделушки от сталкера.
Даже изучив всю кучу, он не почувствовал, будто узнал много.
Или, скорее, ему казалось, что он узнал не больше, чем после прочтения первой записки, которая, судя по всему, была обнаружена этим вечером на кухне, на деревянной доске, без почтовых марок и других указаний о способе доставки.
Дэгс пошёл поговорить с охранниками главным образом для того, чтобы посмотреть на их ауры.
Надо было сначала исключить их из списка подозреваемых, особенно учитывая обилие записок и других «объектов», появлявшихся в доме и снаружи него.