- Машка, я чего-то не пойму. Почему ты нигде ужиться не можешь? И в школе тебя гнобили и в колледже. Отовсюду ты бежишь, как чумная. Я из шкуры наизнанку лезу, чтобы вас содержать и чтоб не хуже, чем у людей было и образование получили.
- Мамочка, прости меня.
- Э… э… - Галина раздосадовано махнула рукой. – Ей одно говоришь, а она заладила свою излюбленную пластинку – Прости.
- Но, мама, я даю слово.
- Маш, весь фокус состоит в том, что дел я за твоими словами не вижу. Ты, как и отец твой, только якать и умеешь. А что за вашим «Я» стоит? Одни пустые обещания. Вместо того чтобы учёбой заниматься, она в курение ударилась. Стыдоба!
- Мама, даю слово, что брошу курить. Не буду!
- Грош цена твоим словам, Машка. Иль ты не моя дочь? Вижу далеко наперёд твою Романовскую натуру. Балаболка ты и пустомеля, как и твой отец, и видимо такой и останешься пожизненно.
- Нет! Нет! – крикнула в запале Маша.
Чтобы мама не говорила, чтобы другие не вбивали ей в голову, она не станет ни как её отец, ни как другие, к числу которых Машу часто причисляли. Она сильная, она справится… она…
- Хватит воду в ступе мешать, домой пошли. – Мать сердито указала Маше на Вальку. - Заморозили совсем малую своими разборками. Ещё не хватало простудится, как и ты.
- Мама, ты только не волнуйся! - взволнованно затараторила Валька. – Если у Маши ничего не получится, то когда я вырасту, я вам всем помогу. Маша же сказала, что я директором буду.
- И эта туда же, - усмехнулась Галина.
Она вовремя подхватила распалившуюся не на шутку Вальку за шиворот, и избавила от падения на ледяную дорожку.
– Сказочницы и фантазёрки, пошлите домой, отец уже, небось, заждался.
- Он сегодня дома? – насторожилась Маша.
- Завтра выходит на очередную работу. Обещал завязать со спиртным.
- Мам, и ты поверила ему?
- А у меня выбора нет. Если хоть день другой продержится, и то праздник на душе. Он ведь, по сути, неплохой человек. Сама знаешь.
- Неплохой, когда не пьёт, - проворчала Маша.
Дома было спокойно. Маша это прочувствовала, как только переступила порог. Значит, отчим был трезвым. Это послужило праздником для всех, особенно для Вальки. С дикими радостными воплями, разбрасывая по полу верхнюю одежду, девочка устремилась на кухню.
- Папа, папочка, а Машу выписали из больницы! Сказали, что она здоровая, но нужно её психологу показать, что-то с психикой у неё не в порядке. Но мама с Машей решили, что всё в порядке, это они врачи ошибаются, а не мы. Наша Маша здоровая, как конь, только большая фантазёрка и выдумщица, как мама сказала. Вот.
Валька выпалила все новости и прижалась к отцу. Он отложил в сторону книгу, которую перед этим читал, снял очки и добродушно заулыбался своей любимице.
- Вот ведь, помело чистое, язык без костей, ничего сокрыть не может, всё как есть доносит, - проворчала Галина.
- Не ругай её, - вступился отец. – Она у нас ещё, каких вершин достигнет. Как отметки, первоклашка ты наша?
- Папа, у нас ещё не ставят отметок, но Раиса Петровна хвалит меня. Говорит, что я умная, но не усидчивая.
- Так учись быть усидчивей, - пожурил младшую отец. - Галь, а как там с Машей? Выписали что ли её?
Галина с укором посмотрела на Машу.
- Напросилась домой, не желает в больнице лежать. В аптеку по дороге заходили, набрали всяких таблеток, дома будет долечиваться. Через неделю, если чувствовать себя будет хорошо, может и на работу выходить.
- Ну и отлично, - порадовался новости отец.
Он по-деловому, ну совсем, как настоящий профессор, нацепил на себя очки и вновь погрузился в чтение.
- Машенька, а у нас для тебя есть сюрприз! - загадочно сообщила Валька.
- Сюрприз? И какой? – Маша недоумённо посмотрела на мать.
- Много красивых вещей для тебя! - выпалила Валька, с нетерпением выписывая круги около матери. - Мам, ну пошлите же уже поскорей вещи примерять, ну мам… мама…
Сердце Маши ухнуло в пятки, можно было и не продолжать, она догадалась, что это могли быть за вещи, очередные обноски, какие мать время от времени приносила домой для них с сестрой.
Они прошли в комнату. Галина указала на блузки, платья, лежащие на диване, и сообщила новость, от которой Маша чуть не провалилась сквозь пол от охватившего стыда и унижения.
- Вот. Панина поделилась вещами своей дочери. Им из Германии брат привёз много других вещей, ну они и решили избавиться от этих.
Маша проглотила ком в горле. Папина Рая, о которой сейчас говорила мать, училась с Машей в одном классе.
- Спасибо, - с трудом выдавила Маша.
- Что ж ты, уже заранее спасибами-то бросаешься, примерила бы для начала чего из вещей, - попросила Галина.
- Не хочу, - покачала головой Маша.
- Ну, надо же в чём-то ходить, не нагишом же, - продолжала настаивать мать, - вот начнёшь работать и покупай себе вещи, на какие глаз падёт. А сейчас изволь принимать то, что мать даёт. Сама понимаешь, не по средствам покупать многое из того, что сердобольные люди даром отдают. Ты для начала, чем нос воротить, примерила бы чего.
- Вон, смотри, какая красивая кофточка, - Галина выхватила из вороха вещей розовую шерстяную кофту, – примерила бы. Дорогая, наверное, вещь и модная.
Чтобы не обидеть мать, Маша нехотя подчинилась. Кофточка легла на её тело так, словно была сшита специально на заказ. Мать с Валькой охнули и с минуту не мигая, смотрели на Машу.
- Машенька, - восторженно пропищала, наконец, Валька, - какая же ты у нас красивая. Мам, скажи, что я права. Маша очень красивая.
Галина с любовью смотрела на старшую дочь и гордилась её красотой и статью.
- Ты уже совсем взрослая стала. И очень похожа на бабушку Александру, мать твоего отца. А она слыла первой красавицей всегда.
- Я некрасивая! Это ты мне говоришь, чтобы приятное сделать. Что я не вижу что ли, какая я на самом деле! – возмутилась Маша.
- Машка! Бог накажет тебя за такие слова. Не красивая она. С чего это ты вдруг решила? Что в тебе некрасивого?
- Да всё некрасивое! К примеру, мои груди. Они большие, как у базарной бабы. И мои руки, ноги и тело… - Маша села диван и расплакалась.
Мать прижала дочь к себе, целуя в мокрые щёки, попыталась успокоить и наставить на обратное.
- Доченька, да ты посмотри на себя, всё при тебе. И телом удалась и душа добрая и чистая у тебя. А груди…
Галина весело подмигнула Маше.
- Грудями, как у тебя, гордиться надо, не у каждой женщины такие есть. Это первая гордость любой женщины. Эх, ты, Машка, Маша…
- Я уже семнадцать лет как Машка, и мне никто не говорил таких слов, кроме тебя. И сказать почему? Потому что для всех родителей, их дети самые лучшие и красивые.
- И это тоже верно, - согласилась Галина, – но как бы родитель не любил своего ребёнка, он не слепой и истинную красоту видит.
- Почему же я тогда не вижу, что красивая?
- Время Маша твоё ещё не пришло.
- А когда оно придёт, к старости? – Маша уныло улыбнулась.
- Может быть и к старости, а может быть и никогда, - ответила Галина.
- Как это?
- Научись любить и принимать себя такой, какая ты есть. Не закрывай свою красоту ни от себя, ни от мира.
- Мам, я не понимаю, о чём ты? Что значит, не закрывай?
- Совсем ты у меня ещё ребёнок, - Галина вздохнула. – Боюсь, люди могут воспользоваться и твоей красотой и талантами и счастьем. Взрослей поскорей, дочка.
- Мама, ты сейчас такие вещи говоришь, что по коже мурашки бегут, жить становится страшно, - призналась Маша.
- А жить-то надо здесь и сейчас, мила дочь, - добавила мать.
Галина по-хозяйски оглядела лежащие на диване «обновы» и велела Маше выбрать то, что понравится, а остальное она завтра отнесёт на работу Антонине. У неё дочка Машиного возраста, та не будет кочевряжиться.
Утро было суматошным. Отчим ушёл раньше всех, в семь утра. Вальку, как и обычно, пришлось будить насильно. Она слёзно просила мать оставить её дома.