Лежу, в потолок смотрю: мне бы недовольным быть, а я ее почти даже уважать начал. Не промах девка, умеет за честь свою постоять - люблю таких! Вот, думаю, не был бы помолвлен, ей-богу, женился б на ней! Тогда б она уже меня ножиком не пугала бы... Ну да кто знает: может, эта кузина моя, рыба лупоглазая, и впрямь возьмет да и помрет скоро, - я б тогда на этой, хорошей, и женился. Думал я так, думал, да и заснул один-одинешенек.
На утро встал, умылся, позвонил, чтоб завтрак мне несла, а сам все думаю: как-то она со мной себя держать теперь будет? А она ничего: пришла, поняла, видать, что я ссоры не хочу, да и сама ни словом не вспомнила о том, что ночью было, - молодец! Порадовался я такому обороту, поговорил с ней приятно так, и снова за дела. Письма разбирать стал: мы ведь с министрами этими, как людей своих по всем концам разослали, так с тех пор и ждать стали, когда ж наследник-то объявится. Ждали-ждали, да все без толку: Троица все ближе, а об нем никаких вестей, - только графьев да баронов своих же напугали десятка с два: чуть где остановятся на ночь, а их хвать! - и давай выяснять, кто таков да откуда. Повыясняют да и отпустят - свои все, тутошние, из иностранцев никого.
Я уж было переживать начал, как вдруг письмо ко мне срочное приносят: мол, с границы карета едет, прямиком к столице. Вся черная, окна зашторены наглухо, запряжена восьмериком. Ну, думаю, дождались! Восемь лошадей! Ты подумай только! Это ж кому такой табун мог понадобиться?! - только тому, кому время уж как дорого.
В общем, как узнал я про карету, так сразу всех в боевую готовность; по всем доверенным людям приказ шлю: «Задержать любой ценой!» - и точка. Разослал, ответов жду. И дождался, - правда, приятного в том ответе мало было: с одного двора постоялого упустили, олухи, карету! Уехала ночью, да так, что никто и не заметил. Это ж как можно карету с четырьмя парами коней не заметить?! Я думал, весь замок со злости разнесу! Снова пишу приказы, - уже строже, - опять приходит письмо: снова промашка! Ну да я не растерялся - к головорезам своим быстренько поехал; так, мол, и так, говорю: хоть умрите, а добудьте мне того, кто в карете едет. Они головами закивали, все сделать обещали; сказали, через лес карета ехать будет, так они засаду сделают - мышь не проскользнет! Только и поминай, как его звали, того наследничка!
Успокоился я, домой вернулся; Аннет мне верная чаю быстро поднесла, - согрелся я, рассказал ей про суету свою. Она меня успокоила, сказала, что все хорошо будет, надо только подождать. Ну, жду я - и Аннет со мной ждет; а через два дня записка приходит, каракулями написанная: мол, извините, ничего не вышло из засады, слишком хорошо вооружена охрана была; своих пятерых потеряли, и так далее, и тому подобное... Я тут вконец озверел. Что ж это за карета такая неуловимая?! Заколдованная что ли?! Тут ведь еще чуть-чуть и впрямь в чудеса верить начнешь. Обозлился я страшно, хожу по комнате, места себе не нахожу, слова такие говорю, что аж камни краснеют, а Аннет - ничего; сидит - за мной глазками следит. Сидела так, сидела, а потом и говорит вдруг:
- Где в последний раз карету видели?
- В Маковом углу, - отвечаю.
- А какая самая короткая дорога оттуда в столицу?
- Самая короткая - через Клены.
- Но ведь, наверное, можно добраться и другим путем?
- Можно - через Королевский брод, но это почти вдвое дальше - так никто не поедет.
- А что, как дороги через Клены вовсе не станет? Останется только через Королевский брод - тогда поедет?
- Наверное, - говорю, - поедет. Только я не понимаю, как это дорога может взять и исчезнуть - это ж не мышь...
Она встрепенулась, глазами блеснула.
- Пошлите своих людей, - говорит, - пусть перепашут дорогу на Клены, да еще по полверсты вокруг нее, а путь на Королевский брод, наоборот, повозками разъездят, а по краям забор еще поставят, -такой, каким поля от скотины огораживают.
Говорит она так, а я ее слушаю и радуюсь - а ведь молодец девка! Чем плоха идея? Раз нельзя остановить карету эту, то, может, можно сделать так, что б она ехала дольше: глядишь, и не поспеет к сроку.