Мелани обалденно выглядит, с маленькой белой сумочкой в руке, с сияющим видом. Она и ее новая подружка-художница. И вдруг мне становится стыдно. Руки опускаются. По сравнению с ней я выгляжу неопрятной, в заношенных джинсах, как будто пробовалась на роль в «О мышах и людях». Ну и ладно. Она… ну, она изменилась.
И все, что происходит сейчас, вспыхивает, как будто в моей голове магний. Неожиданно мне хочется все ей рассказать. Мне это нужно. Да! Мелани поймет. Она всегда понимала. Она — моя лучшая подруга.
— Мелани, — в конце концов говорю я, понизив голос. — Я тут думала… может, поговорим с тобой кое о чем? В смысле, я пойму, если ты занята.
Она бросает взгляд на Дану, та пожимает плечами.
— Ага, вперед. Давайте, наверстывайте упущенное, — кивает ее спутница. Мелани оборачивается ко мне.
— Конечно. На сегодня мы закончили с делами в любом случае.
— Отлично, здорово! Я угощаю.
Так что мы устраивается на шикарном, хоть и потертом кожаном диване за одним из низеньких столиков. У окна — Мелани любит разглядывать людей. Может, мы в обычном, рядовом кафе, но с тем же успехом мы могли устроиться и в гостиничном лобби. Мелани заказала мокко, я взяла баночку газировки. Мы сидим друг напротив друга. Она с улыбкой болтает, пока не поднимает глаза и не видит выражение моего лица. Тогда ее лицо гаснет, и она понижает голос.
— Элиза, что-то не так? Кажется, я говорила тебе не налегать так на спиртное. Что с твоей шеей?
Я качаю головой. Есть в этом что-то постыдное. Мы в кафе, пьем; стоит наверстывать упущенное. Посплетничать. Все, что делают обычные друзья. Все, что мы обычно и делали. Но нет. Я собираюсь вывалить на нее все свое дерьмо.
— В общем и целом, — говорю я, отхлебывая ледяную жидкость. — Ну, ты видела утренние заголовки?
Она кивает, широко раскрыв глаза.
— …Ты что, там была?
— Да, была.
— Я думала, ты уволилась.
— Ага, уволилась. Мой босс — ублюдок, но не в этом дело.
— И какого хрена ты делала в Бруклине?
— Я всегда там работала. Ехать дольше, но больше подходит.
— О… дерьмо. Ну и что случилось? Типа, того парня, не знаю, выпотрошили или что-то вроде, я так поняла из газет.
Вот так. Вот настоящая Мелани. Достаточно странная, чтобы болтать при всех о вскрытиях. Боже правый, рада ли я этой встрече? Если я могу сказать кому-то, то ей уж точно.
— Это только начало. А теперь, ты наверняка не поверишь тому, что я скажу. И, на самом деле, не стоило бы об этом рассказывать. Но… мы нашли убийцу.
Я начинаю рассказывать ей о слайзере. Описываю, рассказываю, как он выглядел сначала, потом, как мы на него наткнулись. Рассказываю, какие у него длинные когти, зубы, как у глубоководной рыбы, и светящиеся глаза, как у нее же. Как оно, скорее всего, прокусило мужчине горло и перетащило труп через стену, чтобы сожрать. Как оно напало на Карлоса. Мелани осмотрела повязку на моей шее. Говорю ей, что все в порядке, когда она начинает волноваться.
Хотя теперь уже слайзер — всего лишь половина задуманной истории, Мелани, кажется, потрясена до чертиков. Судя по опустошенному выражению ее лица, она словно бы услышала самую отвратительную в мире страшилку. Она отодвигается, уставившись на стол.
— Так, в общем и целом, — повторяет она медленно, — на тебя напало что-то сверхъестественное?
— Не совсем сверхъестественное, — поправляю я. — Оно вполне естественно сдохло, когда его протаранил грузовик.
— Элиза, это был пришелец! А ты просто…
— Ага, может быть. — Надо бы поближе к теме. — Но… что еще важнее, это не единственное, что случилось прошлой ночью.
— Что, еще больше? Вторжение? Ты видела этих аллигаторов? Я двоих заметила во вторник у закусочной!
— Я встретила далека, — говорю ей.
Мелани, которая сидит на диванчике напротив, застывает, как доска. Потом я вспоминаю. Тот давний ее страх. Тот бегающий, параноидальный взгляд, который вползал в нее каждый раз, когда мы видели далека или кто-то о нем упоминал. Она ставит кофе на стол с почти вынужденной точностью.
— Ты… что?! — хочет знать она. Неожиданно ее голос становится очень тихим. — Далек. Ты имеешь в виду, ту… машину, которую мы порой видели, когда гуляли?
— Именно.
— В каком смысле ты его встретила?
— В смысле, он был там, на верфи. И помог Карлосу, ну и мне. Если бы не он, думаю, Карлос бы погиб.
Кошмарная картинка искаженного лица Сека — и я даже не знаю, видела ли его на самом деле, — врезалась мне в память, и, пока я говорю, вспыхивает, словно факел. Кто он такой? Что он такое?..
Мелани окидывает меня пытливым взглядом. Может, рядом с ней на столе и лежит дизайнерский клатч, а на ней узкое и коротенькое платье, но в ее движения вкралась серьезность. Неожиданно она уже не такая милая, зато трезвая, как стеклышко. Новости, которые я рассказала, застали ее врасплох.
— В каком смысле ты называешь его «он»? — Мелани почти шипит. А я замолкаю.
— А, вот и… здесь-то все и запутывается. Он не просто робот, Мелани.
— Продолжай.
Я тру губы.
— Он был… ну, он был, типа, человеком. Гуманоидом. Но не совсем, что-то вроде… гибрида. Между парнем и каким-то моллюском. А моллюск водит этот механизм. Он умеет менять форму.
Она мотает головой.
— Никакого смысла в этом нет.
— Он разумное существо, о чем я и говорю. Из плоти и крови. Слайзер ранил его, и он изменился. Я знаю, что оно больное, но… я забрала его в свою квартиру, чтобы удостовериться, что он в норме.
— Что ты сделала?!
— Все было в порядке.
— Но… так же просто нельзя! Ты понятия не имела, что он мог сделать!
— Тс-с-с! Знаю, знаю! Но, слушай, при любых других обстоятельствах я бы скорую вызвала.
— Мы обе читали тот комикс!
— Мелани! Все было не так!
— Поверить не могу. Мы что, правда об этом говорим?
— Эй.
Она замолкает, глядит на меня, словно я из психушки сбежала. И я ее за это не виню.
— Я просто говорю, что не считаю это слишком разумным, — подтверждает она. — Но я верю тебе. Пожалуйста, имей это в виду.
— Правда? — я удивлена. Мне казалось, самым трудным для нее теперь будет именно поверить мне.
— Ну, мы же обе видели эту штуку, так? — Мелани говорит размеренно, словно пытаясь объяснить сказанное самой себе, используя логику. — И… ты говоришь, это не просто механизм, но что-то вроде организма? Типа киборга?
Я киваю.
— Который может менять форму. Я… действительно не могу придумать, как такое объяснить. Разве что галлюцинацией. Но страшная штука была…
Пока я говорю, до меня доходит:
— Он был таким… человечным! И он здесь, на Манхэттене. Он не такой, как киберлюди; те просто холодные безжалостные машины. По сути, зомби, маскирующиеся под людей. А он не такой. А если что-то такое же, как люди, значит, оно такое же умное. Он опасен.
— Я… могу это понять.
Мы привлекаем внимание. Пожилой мужчина, склонившийся над газетой, окидывает нас подозрительным взглядом. Знаю, место для такого разговора не слишком подходящее, но в каком-то смысле на нас обеих шикнули. Я выпрямляюсь. Щеки горят.
— Слушай, прости. Извини. Это не очень-то честно по отношению к тебе. Думаю, это звучит совсем чокнуто.
Моя подруга пожимает плечами. Она позволяет себе понимающе усмехнуться.
— Ну, здесь ничего не меняется. Самую малость… оживленно для субботнего утра!
— Ага.
Она поднимает чашку, обняв ее ладонями, и делает долгий глоток.
— Дело в том, — продолжаю я, понизив голос до шепота, — что этот слайзер убил человека. И я не уверена, что тот, кого мы видели, тут один. А если где-то есть еще слайзеры, надо выяснить, откуда они взялись и как их остановить, пока никто не пострадал.
— Дай угадаю, ты думаешь, эта Штука может тебе помочь?
— Уверена в этом. Кем бы он ни был, он что-то знает. Должен знать. Даже если нет, я видела, какие у этого далека есть технологии. Да и в любом случае: зачем еще ему быть на верфи?