— А, да, точно.
Узнав меня, Льюис улыбается. Указывает, жестикулирует. И, до меня доходит — в сторону моей повязки.
— Да, помню. Откуда это у тебя?
Поджимаю в ответ губы.
— Я была там, когда нашли убийцу, — сообщаю ему. Он обеспокоенно морщит лоб.
— Господи.
Сую руку в карман, нахожу сложенный лист бумаги и показываю Льюису. Он берет лист и тщательно разглядывает его. Прошлой ночью я распечатала одну из фотографий далека, которые сделали в октябре возле университета.
— Хотела спросить, знаешь ли ты что-нибудь об этом механизме.
Почти минуту Льюис не шевелится. Пялится на фото — реально пялится. Я начинаю задаваться вопросом, что же не так. Он открывает рот, закрывает, сглатывает.
— Это Сек.
— Далек Сек, — подтверждаю я. — Не то, чтобы для меня это означало что-то конкретное.
Льюис поднимает голову.
— Я решила, что он может значить что-то для тебя.
Пару секунд он молчит, избегая моего взгляда. И на фото не смотрит. С удивлением отмечаю, что в его выражении ощущается какая-то горечь. Льюис медленно складывает бумагу и отдает мне.
— Давно это было.
Если точнее, в девяносто втором, кажется. Но я не шорох наводить пришла, пока еще нет. Кажется, у Льюиса кризис. И я понимаю, что он чувствует.
— Зачем это тебе?
— Он был возле места преступления, — поясняю я. — И вскоре после того, как это случилось.
— Блядь.
— Помню, слышала что-то о машине-убийце. От тебя.
Но парень набрасывается на меня. Поосторожнее!
— Слушай, он бы такого не сделал. Клянусь! Он не такой, он не верит... у него есть принципы!
— Хорошо, хорошо! — Я пячусь, поднимая руки ладонями вперед: тактика, которая успокаивает людей. — Я и не говорила, что он убийца. Убийцей оказался зубастый слизняк весом в тонну, со вкусом к человеческому мясу. Но Сек был там, и мне нужно знать, где его найти.
Льюис надувает щеки. Дальше по улице начинает выть сигнализация, и я молюсь, чтобы владелец пришел поскорее. Прямо ненавижу этот звук. Льюис пожимает плечами, качает косматой головой.
— Ну, понятия не имею, с чего тебе спрашивать меня. Я его уже пять лет не видел.
«Ну, разве ты не странный тип?» — думаю я. На самом деле, правильнее было бы спросить, почему подростком он таскался за внеземным киборгом — потенциальным убийцей. Но Льюис говорит о Секе, словно тот его старый друг. И, мне кажется, так и было. По меньшей мере, это интересно.
— Мистер Коулман, а что именно он из себя представляет? И кто он для вас, раз уж на то пошло?
Кадык Льюиса дергается — хорошо заметно на тощей шее. Приуныв, он тяжело опирается на стенку.
— Он далек, — заключает Льюис. Я понимающе киваю.
— Да... и... что это именно такое?
— Не отсюда. — Очень конкретно! Потом Льюис добавляет: — Но в каком-то смысле совершенно местный.
Я пришла сюда в надежде, что все немного распутается, но, очевидно, жестоко ошиблась.
— Он пришелец, — бросает Льюис. — Маленькая, зеленая, мягкая фигня, живущая в скорлупе, сделанной из в высшей степени инертного сплава. Он никогда особо не болтал о том, откуда прибыл, или почему рядом нет никого такого же. Вот и все, что я могу сказать.
Уже лучше. Я решаю нырнуть поглубже.
— Когда я видела вас в девяностые, вы показались близкими друзьями, — добавляю, опираясь, как и Льюис, спиной о прохладный, довольно влажный кирпич. — Чудак, который тусуется с маленькими, мягкими зелеными фиговинами.
Он удивленно таращит глаза. Как для наркомана, он слишком болезненно на это реагирует.
— С какого беса ты об этом знаешь?
Я пожимаю плечами.
— Исследовала кое-что. — Тогда я прекращаю умничать. — И я бросила в него жестянкой, когда мне было семь, а ты сказал, что он меня прикончит.
Проходит некоторое время, но потом Льюис резко кивает.
— Такое часто случалось. Ублюдки. Просто потому, что он не такой, как все.
— Совсем не такой, — соглашаюсь я. — Вы оба не такие.
— И, пока это не превратилось в дело о педофилии: это я за ним таскался, а не наоборот. Честно говоря, когда мы только встретились, большую часть времени он пытался от меня отделаться.
На последней фразе я вздрагиваю.
— Я... такого не говорила. Даже не подумала, на самом деле. Спасибо, что подал идею.
— Ну, прости.
— Тогда кто он для тебя?
Льюис вздыхает. Потирает руки, словно замерз.
— Я был тупым пацаном. На улицах меня не особо уважали. А он... он был моим лучшим другом. Так я это теперь вижу.
Я подавляю смешок. Он тоже улыбается, довольно мило.
— Чего? Мне было десять, что, это настолько странно? Ты видела «Трансформеров»? Чего бы я еще мог сделать, увидев робота-убийцу? Мы познакомились, когда в Центральном парке я пнул ему в голову мяч.
— Окей, честно, — хихикаю я. Сама страдаю тем же: воображаемые друзья. — А как он это воспринимал?
— Привык. Я никогда не знал о нем слишком много.
Вау. Во время этого псевдо-допроса я обменялась с этим парнем куда большим количеством слов, чем за все время с Верном.
— А почему вы не виделись? Он пропал, или?..
— Нет. Я вырос. Вот так вышло. А я понял, что он не собирается взрослеть.
Он зашаркал подошвой по асфальту. Кажется, я устроила ему настоящий праздник ностальгии, и огромный.
— Я принял решение, и меня задело, когда ему оно не понравилось.
— Кому? Роботу? С чего бы ему волноваться?
— Ну, он много орал. Как нацист. Не открывал... лицо или что-то другое.
Я посмотрела на его руки. Кажется, понятно, что это был за выбор. Никто не идеален.
— И ты с тех пор его не видел?
— Иногда, случайно. Как и ты. Но ничего не говорил.
Внезапно я думаю о Мелани, и свежая рана начинает болеть.
— Жаль это слышать.
— А, да не стоит.
Сигнализация наконец замолкает. Стоя здесь, под небом таким голубым, каким оно кучу лет уже не было, я вдруг понимаю, как мне здесь спокойно. Просто... говорить. С этим нариком. И это напоминает мне о моем вчерашнем «трипе».
— Тебя вообще не напугало, что он умеет менять форму? — рискнула спросить я.
Льюис застывает. Он выглядит неподдельно изумленным.
— Чего?
Я сдаю назад.
— О... он был вроде гуманоидо... кальмаром. Иногда. Примерно такого роста, — я показываю высоту рукой. Льюис мотает головой.
— Что за хрень ты несешь? Мы об одном и том же говорим, или...
Странно это все. Серьезно. Он бы о таком знал. Пусть даже они и разошлись пять лет назад. Льюис знает об этом существе больше, чем кто-либо другой. Разве что Сек скрывал что-то от него, и, должно быть, это разумное решение. Я решаю выдать мой секрет, то, что со мной случилось.
— Мистер Коулман, когда я наткнулась на него в доках, он выглядел, как гуманоидный монстр. Но, когда его ранили, он вроде как... съежился и превратился в кальмара.
Ну и взгляд у него! Льюис думает, пытаясь вспомнить. Может, что-то из сказанного мной звучит знакомо, так что я продолжаю:
— Потом утром приехала его оболочка, прямо как такси, он забрался в нее и... уехал.
— Говоришь, ты оставалась с ним, пока он был таким?
— Да, оставалась.
— Прямо безумие какое-то, — он неожиданно поднимает взгляд. — Хотя, насчет брони... думаю, ты бы узнала ее снова, так что...
Я хмурюсь. Что-то не сходится. Он ничего не знает о гибриде. Действительно не знает.
Пожимаю плечами.
— Может, я наткнулась не на того... далеко-кальмара. Если ты не знаешь, где его найти, то, думаю, это все.
Льюис продолжает думать. Рада, что могу поговорить с кем-то не аномальным (как Мелани). Он выглядит раздраженным.
— Это все?
— Конечно. Спасибо за потраченное время.
— Ага, и тебе спасибо. Если найдешь его, передай от меня привет. — Потом Льюис широко, лукаво улыбается. — На самом деле, как насчет поболтать... в пятницу?
Я замираю. Быть того не может! Оборачиваюсь с открытым ртом.
— В пятницу?
— Ага. — На лице Льюиса выражение, которое едва не заставляет меня ему врезать. Но только едва. — Дальше по улице есть местечко, «Аквариум». Там неплохая еда.