Нужно только решить, куда нам следует направиться дальше. Разумеется, к поверхности — это всегда входило в мой план. Но теперь его частью стали другие далеки. Нужно ли мне предпринять попытку войти с ними в контакт? Они меня не примут, зато я смогу помочь им. Возможно, освободить их от брони. Но никаких больше попыток гибридизации с людьми. Не на этих далеках. Здесь есть Элиза, но она — друг. Она храбрая. Будет неверным использовать ее, да и любого другого фигуранта, который этого не желает. В качестве основы, возможно, я использую собственную генетическую структуру.
Мои мысли прерывает человеческий голос. Очень слабый. Ранее он звучал громко и уверенно, но теперь дрожит. Так мог бы говорить ребенок.
— Что такое Скаро? — бормочет Элиза. Я не учел, что она не может этого знать.
— Родная планета далеков, — поясняю я. — Именно отсюда мы начали свой путь к покорению вселенной.
— Родная… планета?
— Да.
Она отводит взгляд. Беззвучно шевелит губами. Я начинаю объяснять:
— Тот сияющий диск, которого ты коснулась в исследовательском центре, был порталом. И перенес тебя сюда.
Говоря, я изучаю окружающее пространство. Мы в наблюдательном пункте — невысоком, тускло освещенном помещении, из которого далеки ранее следили за уровнем радиации на поверхности. Много веков назад на стенах бы горели голографические экраны, в размытом монохроме демонстрируя все внешние части города. Но потом случилась Война времени. Все дееспособные единицы покинули планету. И были стерты из истории, если не считать Культа Скаро и Императора, чей прах теперь только засоряет космос. Продолжая говорить, я не могу не изумляться тем, насколько по-новому это ощущается.
— Видишь ли, люди построили на Манхэттене Разлом, — продолжаю я. — После того, как была открыта другая брешь, в Лондоне, через которую прошли киберлюди. — Я лично в ответе за создание того Разлома, но не сообщаю ей этого. Время — сложная вещь. — Люди нашли способ прорваться сквозь ткань пространства, и, раз уж я находился у них в плену, то привлекли меня. Но я воздействовал на него в своих интересах. Повысил уровень энергии и сменил координаты, чтобы Разлом открылся сюда.
Элиза кивает, но не произносит ни слова. Просто пялится в стену расфокусированным взглядом.
— Именно так появился слайзер, — говорю дальше. Интересно, она меня слышит? — Они обитают на Скаро. Должно быть, Разлом открывался в другом месте. Когда он проник, я смог определить. Следовало нейтрализовать его и изучить, чтобы понять, как он попал сюда.
— Ясно.
— И именно так мы и встретились. Так что… я солгал. Но не во всем. Я знал, что слайзер появился со Скаро, но не как именно это случилось. Пойми. Я не проявлял… коварство или что-то вроде.
Человек вздрагивает. Поначалу я задаюсь вопросом, не замерзла ли она. Здесь, на Скаро, очень холодно. Возможно, на поверхности будет теплее.
Должно быть, я обязан ей. Меня окатывает волной… как это называется? Сочувствия.
— Той ночью меня могли убить. Ты помогла мне. Не дала властям меня обнаружить. Я перед тобой в долгу. Без тебя меня бы здесь не было.
— Меня бы здесь не было, — негромко повторяет она.
— А теперь ты увидишь великолепие Скаро. Только подумай: за много веков мы первые независимые формы жизни, которые попали на эту планету! Да, раньше здесь бывали люди, он они не считаются, потому что их приводил сюда таймлорд, а после появления здесь они…
Я не оканчиваю фразу, потому что в этот миг Элиза поднимает руку, отворачивается, и ее тошнит. От неожиданности и отвращения я отшатываюсь. Должно быть, дело в разнице атмосферных давлений, думаю я поначалу. Ее тело еще не приспособилось.
Но потом, когда кашель и рвотные позывы подходят к концу, Элиза оборачивается ко мне, глядя ввалившимися карими глазами. Так она плачет! Она осторожно вытирает рот и прижимает ладонь к переносице. Потом начинает всхлипывать, все ее тело дрожит при каждом вдохе. Кажется, Элиза что-то бормочет — чье-то имя? Возможно, матери.
Я могу только сидеть и смотреть на это в растерянности, чувствуя себя глупо. Не знаю, что делать. Эмоции всегда вводили меня в замешательство, и я не имею понятия, как справляться с ними, если они исходят от другого. Далеком было проще. Я мог не обращать на них внимания или смотреть с пренебрежением. Но не теперь.
Ни с того ни с сего место, в котором мы находимся, перестает иметь значение. Весь восторг, который я ощущал минутами ранее, испаряется. Теперь я просто смотрю на Элизу, пытаясь понять. В конце концов она вытирает лицо и шмыгает носом.
— Итак, — угрюмо произносит Элиза, — я застряла на планете в миллиардах миль от дома, вернуться не получится, и, скорее всего, я умру. Верно?
Не знаю, как и ответить.
— Не… обязательно, — осторожно подбираю слова. — Вполне возможно, ты не умрешь.
Элиза кашляет, из ее глаз плещется новая волна слез. Она пытается не обращать на нее внимания.
— Ага, но что насчет далеков? Они не успокоятся, пока мы не умрем.
— Я же говорил, что у них недостаточно энергии, чтобы убить нас, — отвечаю я, задаваясь вопросом, верна ли эта информация. — Я не собираюсь оставаться в городе, буду искать выход. Есть тайные ходы, давно забытые. Со времен войны с талами прошли годы, должно быть, атмосфера должна стабилизироваться. Ты можешь пойти со мной. Мы сможем выбраться отсюда.
Элиза мотает головой: копна коричневых кудрей на ее голове подпрыгивает.
— Я не хочу на поверхность. Я хочу домой.
Чувствую новый укол сочувствия. Так больно и так знакомо, словно старая рана, полученная в забытой битве. Теперь я понимаю. Она в ловушке. И я был в ловушке на Земле. Хотел выбраться, но не знал, куда — или не имел возможностей для этого. Я не могу более рассматривать родную планету как дом, потому что очень, очень давно здесь не был. У далеков нет понятия «дома».
Но отчаяние мне знакомо, да. Желание опустить руки, бросить все. Именно так я чувствовал себя после судьбоносной ночи, когда главный эксперимент провалился и Доктор освободил меня, бросив на Земле.
Теперь же все наоборот. Человек очутился в ловушке, а я там, где должен быть. Гипотетически.
Не зная, что еще делать, придвигаюсь ближе и шепчу:
— Эй! Элиза, все будет хорошо. Ничего с тобой не случится. Я этого не позволю.
Элиза поднимает голову, блеснув глазами.
— Мне страшно, — шепчет она.
— Знаю, — мягко отвечаю я.
— А есть ли… есть ли способ вернуть меня на Землю?
Я помню, что говорила мне Дениз. Разлом вот-вот выключат. В лаборатории скоро обнаружат мое отсутствие. Тайер умнее, чем кажется, он скроет случившееся так, что его ни в чем не обвинят. Возможно, сочтут, что я всего лишь снова сбежал. Или покончил с собой. В любом случае Разлом отключат. Вернуться мы не сможем, если не создадим подобный с нашей стороны. Но это потребует времени и ресурсов: ни того, ни другого у нас нет.
Я качаю головой.
— Прости, Элиза, но не думаю. Я не хотел, чтобы подобное случилось.
Из ее горла снова вырывается всхлип, и меня охватывает забытый инстинкт, унаследованный от людей: обнять ее и сказать, что она в безопасности, говорить успокоительную ложь. Я не стану этого делать. Я могу только остаться с ней и надеяться, что этого достаточно.
В тот момент снаружи кто-то таранит взрывостойкую дверь с такой силой, что та вздрагивает в раме.
Элиза подпрыгивает, ее рыдания стихают.
С другой стороны доносится металлический вопль, слегка приглушенный дверью. Далеки настигли нас.
— УНИЧТОЖИТЬ!
Ему вторит следующий:
— ЭТО ПРЕПЯТСТВИЕ БУДЕТ ПРЕОДОЛЕНО!
И еще один:
— ДАЛЕКИ — ВЫСШАЯ РАСА!
Их там еще больше.
Мы с Элизой как один вскакиваем на ноги. Колени слегка дрожат, и я с сожалением вспоминаю, что большую часть двух суток не употреблял ничего в пищу.