— Итак, полагаю, именно сейчас наши пути разойдутся, — безучастно говорит Сек, и я вдруг понимаю, что именно его все это время беспокоило. — Ты вернешься к прежней жизни и прежней работе, а я стану зарабатывать на пропитание и жизнь в Колумбии до конца дней своих.
— Зарабатывать на пропитание? — повторяю. — Чего, тебе работу, что ли, предложили? Инопланетянам можно здесь работать? Это… это отлично!
Сек тонко улыбается.
— Ну, разумеется, это будет неофициально. Я пытался вытрясти из них квартиру, но мне отказали. Но, кажется, они считают, что мое экспертное мнение окажется кстати.
В этих новостях слышится нотка горечи.
— Но ты тогда останешься здесь? В смысле, тебе не разрешат выбираться из Центра?
— Элиза, я убил Тайера. Прикрытие ничего не меняет. Он погиб из-за меня, и поэтому я опасен.
— Опасен? Ты? Но если сравнивать тебя с чудищами со Скаро, далек из тебя просто никакой! Ты все эти годы жил в Нью-Йорке и даже мухи не обидел!
— Чтобы стать убийцей, достаточно и одного мертвеца, — проницательно заявляет Сек. — И у меня длинный послужной список.
Качаю головой. Смысл в его словах есть. Закон есть закон. И все же, мы так тяжело боролись, чтобы вернуться на Землю, и то, что Секу не дадут даже взглянуть на нее, заставляет меня едва не орать от обиды. Тайер был маньяком. Что бы ни сделал Сек, он оказал всем большую услугу. Как минимум, убил Тайера из милосердия. Наверняка это можно как-то обойти. Ломаю голову, перебирая в уме законы об оружии. Конечно, они смогут сделать разрешение? Ведь черному далеку разрешалось раньше таскаться по городу.
Глаз Сека блестит. Понимаю: он наверняка возмущен всем, что с ним случилось. Я так многим ему обязана и едва в силах думать, что он останется здесь в плену.
И тогда неожиданно в моей голове начинает зарождаться план. Секретность Центра не слишком-то хорошо охраняется. Невероятно, что все это время такая сложная сеть лабораторий скрывалась в центре Манхэттена, но для научного центра с высоким уровнем секретности они допускают слишком много просчетов. За то, что я стану держать рот на замке, они будут должны, так что я смогу попросить об одолжении.
Сек замечает выражение моего лица и вопросительно глядит на меня. Наклоняет голову набок — странный, почти собачий жест.
— О чем ты думаешь, Элиза? — спрашивает он.
— Думаю, что, — отвечаю, — нужно перекинуться парой слов с этой стервой, доктором Алсуотер. Я говорила, что ухожу из полиции?
— Не говорила.
— Что ж, думаю, стоит подыскать себе подходящую работенку.
Комментарий к Глава 27. Предложение Переводчик не отвечает за рояли в кустах и провалы обоснуя :)
====== Эпилог. Начос с сыром (ради чего мы живем) ======
Среда, девять тридцать утра. Еще только сентябрь, но воздух уже дышит осенним холодком. Я проснулась час назад. В груди все еще резко пульсирует боль, хотя мало-помалу становится полегче. Откидываю одеяло — золотистый свет, пробивающийся сквозь шторы, бросает отблески на цветочный узор простыни, — и иду в ванную. Вода в душе благословенно горячая: одна из тех вещей, которые я оставляю на авось. Нижний правый угол зеркала, висящего над раковиной, пошел трещинами. Умываюсь, наношу тональник и редкую роскошь — подводку для глаз, но волосы оставляю как есть. Пока я одеваюсь, запиваю таблетки водой, накидываю потертую джинсовую куртку и беру телефон, пол опасно скрипит. Надо мной живет парочка алкашей. Хозяйка квартиры постоянно поднимает арендную плату и наплевательски относится к обстановке. Квартира далеко не идеальна.
Как здорово, что через неделю я переезжаю.
Когда я запираю дверь, черный далек уже ждет меня на тротуаре. Подъезжает ближе: шум двигателя глушат машины и скрежет мусора, который носится за ветром по асфальту туда-сюда.
— Готов? — говорю далеку.
— ГОТОВ, — гудит он в ответ, сверкая лампами на куполе.
— Хорошо. Итак, чем займемся?
Шагаю вдоль потрескавшихся плит, Сек плавно разворачивается и едет рядом.
— ТЫ РЕШАЕШЬ. УДИВИ МЕНЯ.
Колумбийскому центру придется за многое ответить. Они обнаружили, что гибрид далека опасен. А еще — что он слишком дорого обошелся, и это стало для них делом первостепенной важности. Но самым главным — тем, что создавало больше всего проблем, — оказалась независимость его суждений и потрясающие способности к знаниям. И пока не погиб человек, до них это не доходило. Тайер видел в Секе угрозу. И не без причины. Его путь был усеян телами. И жертвами экспериментов. Я это знаю и прекрасно понимаю. И буду ненавидеть — его или его часть, — за сделанное много лет назад. Ничего из случившегося после не способно исправить прошлое. Но все же кое-что изменилось.
Далеки рождены, чтобы ненавидеть всякое другое живое существо. Они не остановятся, пока не очистят вселенную от всех форм жизни, не являющихся далеками.
Так что Сек, последний выживший представитель вида, не слишком-то годный пример.
Кажется, Дениз уловила в моем плане смысл. Раз они неожиданно предложили своему образцу работу — значит, отнеслись как к равному. И она выглядела довольной, как будто надеялась, что ее об этом спросят.
— Надо же, — отозвалась я с больничной койки, когда Сек ушел.
Дениз казалась смущенной. Пусть амбициозным людям довольно часто приходит на ум, что они могут ошибаться, признают они это крайне редко. Здорово было видеть ее растерянность.
— Что ж, я никогда не сомневалась в его интеллектуальных способностях. Я с самого начала пыталась поговорить с ним.
Я едва не вздернула недоверчиво бровь, но поняла — Дениз не врет. Переплетя пальцы, она, словно задумавшись, поднесла их к губам.
— Мы хотели понять, что же из себя представляет человеко-далек, но как он может разобраться сам в себе? Такое нужно изучать не в лаборатории, а в реальном мире.
— Не думаю, что вы когда-либо имели дело с образцом, — решилась добавить я. — Только с личностью. Он создавал Разлом не чтобы кому-либо навредить. Только чтобы сбежать с его помощью.
Дениз медленно кивнула.
— Итак… полагаю, мы договорились?
— Думаю, да.
— И, на мой взгляд, с сентября вы будете изучать право здесь, в университете?
— На ваш взгляд, да. А мне нравится, куда все обернулось.
Итак, Сек получил свободу, а мне платят неплохие денежки за то, что я присматриваю за ним. Я как бы присматриваю за условно осужденным, или что-то вроде телохранителя, как порой в шутку называю себя. Подождем пару недель, посмотрим, как все пройдет. Но на первый раз мы оба решили, что обычная прогулка по Сити — отличный вариант.
Стартуем у моего дома. Я в кроссовках и далек, скользящий рядом. Пройдемся мимо магазинов и пиццерий, мимо Эмпайр Стейт и Таймс-сквер, а потом — в Центральный парк. По всем туристическим местам. Клише, которое так привычно ненавидеть.
Погода великолепна. Улицы ползут по склонам вверх, но пускай из-за этого мы движемся медленней, да и обычно это меня бесит, сейчас все в порядке. У нас целый день впереди.
И, кроме того, далек, кажется, в полном восторге. Разглядывает все и вся, интересуется разноцветьем толпы, киосками с хот-догами, смотрит на дорожные знаки и светофоры, вращает куполом в разные стороны, возбужденно подрагивая окуляром. Он так похож на щенка, что я не могу сдержать смех.
Ныряем в мексиканскую закусочную, чтобы позавтракать, появляемся оттуда с двумя коробками начос, плавающих в густой сальсе и залитых ядовито-желтой субстанцией, в которой едва можно опознать сыр. Сек, которому не доводилось пробовать мексиканскую еду, придерживает коробку вантузом и раскрывает броню. С подозрением проверяет щупальцем, потом пробует.
— ЧИСТЕЙШАЯ… АМБРОЗИЯ! — восклицает он, но спустя пять секунд приканчивает бутылку колы и просит воды.
— Слабак! Они не острые.
— НЕ ОСТРЫЕ? ОНИ РАЗЪЕДАЮТ МНЕ РОТ! ПОЧЕМУ ТЫ КАЖДЫЙ РАЗ ПЫТАЕШЬСЯ УБИТЬ МЕНЯ С ПОМОЩЬЮ ЕДЫ?
— Да ты безнадежен, — упрекаю его я, высматривая лавочку, чтобы съесть свою порцию. Небрежное появление Сека на публике потрясает прохожих, которые несколько раз оглядываются на зеленое чудовище со щупальцами, сидящее в броне. Но, как настоящие нью-йоркцы, они торопятся дальше и не задают вопросов.