Солнце поднялось довольно высоко, когда парень проснулся. Гарда сидела рядом, охраняя три или четыре рыбины с отметинами её зубов. Наловила, значит, пока Лёшка спал. Она не встала, но и сидя энергично заметелила хвостом, приветствуя парня.
— Привет, подруга, привет, — ответил тот, борясь со слабостью, — ты времени даром не тратила, я вижу. Круто порыбачила! Скажи, чем я вчера траванулся? Не рыбой, это точно. И не водой — с тобой же ничего не было?
Голова уже не болела, желудок сообщал, что пуст и готов расправиться с любой пищей. Слабость? Так это обычное явление после болезни, уж такого состояния Лёшка многократно натерпелся из-за своей дохлизны! Поэтому он пренебрёг слабостью, восстановил очаг, приволок хворосту и развёл огонь.
Портфель снова попался на глаза и напомнил о компьютере. Пристроив ноутбук греться под солнышко, парень занялся приготовлением еды, то есть, уверенно повторил вчерашний кулинарный опыт. Костлявая рыбина получила отставку, зато судаки стали отменными шашлыками. Жалко, что пресными. Но и в таком виде парень потребил свою долю без остатка.
Памятуя о мелких косточках, Лёшка тщательно проверил собачью порцию, удалив несколько острых обломков. Гарда терпеливо ждала, сглатывая слюну и переминаясь с лапы на лапу. Приятная тяжесть в животе располагала к философским размышлениям, тем более, ветер сменился и унёс дым в другую сторону.
Убирая тёплый на ощупь ноутбук в портфель, парень едва удержался от соблазна открыть и проверить. И всё же устоял перед искушением, решил не спешить — пусть просохнет капитально! Затем принялся думать о дальнейшем пути. Недолго, естественно — а что тут заморачиваться?
Путём несложных силлогизмов Лёшка убедил себя вернуться на дорогу, обойдя овраг стороной. Гарда согласилась. Они долго ломились через подлесок и, наконец, выбрались в сам лес. Но тот оказался совершенно не похож на вчерашний.
Целых деревьев почти не осталось, зато бурелом получился знатный — словно великан тут валялся или нарочно ломал стволы дубиной. Причём никакой системы в поваленных стволах не наблюдалось, они перемешались хаотично. Лишь единичные сосны сохранили условно вертикальное положение. До рассыпчатого асфальта путешественники тащились больше часа. К тому времени прорезалась жажда, которую собака утолила из кювета.
Хозяин захотел напиться более цивилизованно, через трубочку, и полез разыскивать пустотелый стебель. Срезав несколько на пробу, он забраковал их — не продувались, видимо, внутренние переборки мешали. Подходящий сыскался, но Лёшка остановился, поднеся трубку к губам. Его насторожил сок, выступивший на срезе:
— А если я им вчера отравился? Точно! Когда пил водичку, лизнул, и мне хватило. Ну-ка, на фиг!
Трубка улетела в кусты. Присев на корточки, парень зачерпнул пригоршней прохладную воду, с сожалением вспоминая пустой стаканчик из-под йогурта, так опрометчиво выброшенный у троллейбуса.
Помахивая портфелем, Лёшка шагал вперёд, глядя, как собака зигзагами обыскивает дорогу. Поваленные стволы крупных деревьев загромождали обочины, а вот кустарник устоял. Местами дорогу перегораживали молодые заросли, сквозь которые Гарда быстро отыскивала удобный проход, вспугивая многочисленных птичек. Но вот лес совсем кончился, открыв панораму пожара. Горел не город, а то, что от него осталось. Настроение парня упало ниже подошв его кроссовок. И на фига он сюда пришёл? На фига он сюда попал, вообще!
Ни одного целого здания. Серые бетонные холмы. Словно свалка строительного мусора. Непонятно, что там могло гореть, но горело же? Дымно, с копотью, с шумом даже. Весело, можно сказать, горело в самом близком месте. Обойдя пожар, Лёшка двинулся вглубь развалин — выбора не было, надо искать людей и разбираться, что к чему и почему.
Развалины оказались пустынными, но свежими. Они ещё оседали, потрескивая и обламываясь. Двигаться пришлось осторожно, присматриваясь, чтобы не попасть под нежданный обвал. В нескольких местах Лёшка обнаружил размозжённые трупы, отчего настроение упало ниже некуда. Всё вокруг было покрыто толстенным слоем пыли, которая полностью погасила все краски. Однородная серость местами уступала коричневой ржавчине гнутых, скрученных и разорванных рёбер арматуры. Кое-где обрывки проводов тускло зеленели или желтели.