— Отлично!
Термин знакомый — так назывались абсолютно пересушенные продукты, которые порой использовали герои космоса, книжные, разумеется. Полезная штуковина, тут и к бабке не ходи. Готовить проще простого — вскрыл, добавил воды и хавчик готов! Лёшка взбодрился, поняв, что голодная смерть отменяется. Дело оставалось за малым — найти воду и кастрюлю.
В поисках такого рода интересного мало. Хорошенькое дело — тупо долбиться во все двери, натыкаясь на разнообразные запасы и полуфабрикаты! Но деваться некуда, и парень методично проверял, проверял, проверял… Кое-что уже мерзко и остро воняло гниением — то были склады дневного запаса.
Замечательная подсобка с запасом пластиковых столовых приборов и посуды парня обрадовала, а в распотрошённом ремнаборе кухонного автомата — так значилось на упаковке — нашёлся котёл из нержавейки. Этажом ниже сыскался запас воды и складные пластмассовые ящики. Проверив зажигалкой, Лёшка убедился, что угадал — они прекрасно горели, жирно коптя при этом.
Затарившись, попаданец направил подъёмник назад. Костёр весело запылал, сквозняк сносил дым наверх. Котёл почернел от сажи, но какое это имело значение? Опустив надрезанную сверху упаковку сублиматов, Лёшка через пару минут вынул из кипятка замечательные антрекоты, каждый с ладонь размером.
Для Юры и Гарды он захватил шесть штук, увернув в майку. Тащить их пришлось попеременно, то в руках, то в зубах. Уже в полной темноте парень выбрался наружу, выдал караульным еду и тут же уснул, обессилев от трудного дня.
Один бок замёрз — со стороны Юры, свернувшегося клубочком. Гарда лежала, растянувшись во всю длину, жаркая, словно меховое одеяло.
— Подъём, сони!
Лёшка, в мирное время ленивый до невозможности, никогда не мучил себя тренировками и зарядками. Но сегодня тело болело, как побитое. Вспомнив, насколько тяжко вчера дался спуск и подъём, попаданец со стоном заставил себя проделать разминку.
Юра присоединился без вопросов. Кажется, этот рано ожиревший абориген решил брать с Лёшки пример во всем, хотя не мог поверить, что привычный мир рухнул и в одночасье исчез навсегда. Его сбивчивое объяснение, что служба 911 непременно прибудет и отвезёт спасённых людей в нормальное место, рассмешило Лёшку:
— Нет, дружище, теперь самообеспечение, усёк? На сегодня у нас разведка окрестностей. Ищем всё, что можно использовать…
Поверил Юра в правоту слов предводителя, нет ли, но весь день покорно таскался за Лёшкой. Они раскопали какой-то «тряпошный» магазин и смогли подобрать себе несколько комплектов одежды и обуви.
— Мы мародёры.
— Нет, пострадавшие, — возразил Лёшка, — пережившие крушение мира. Вот скажи мне, если в землетрясении погибли все жители, а ты выжил, то кому принадлежит всё, что осталось?
— Зачем оно мне, — скис абориген, явно собираясь заплакать.
— Затем! Живым живое.
— А смысл? Мы всё равно умрём, — слёзы уже потекли по щекам Юры, и попаданец решил утешить его на мужественный, геройский манер:
— Ой, только не скули раньше времени! Ты не погиб, а значит, шанс надо использовать. Ведь тебя не завалило, и почему, ты думаешь? Судьба, парень, судьба!
— Это всё ночь, все спали, когда высотки сложились, рухнули, — залепетал Юра. — Я не виноват, что выжил…
Лёшка понял — плаксе слова не помогут. Может, так и должен вести себя нормальный человек, внезапно осиротев? Вчера Юра рассказал, как получилось, что он потерял всех родственников, а сам уцелел. Он бы погиб, не выведи его на крышу приступ дурацкой страсти к астрономии. Если верить рассказу, то землю тряслась несколько раз, все сильнее и сильнее разрушая город, пока последний удар не сокрушил все здания окончательно. Как уж «астроном» удержался на крыше, и почему та опустилась плавно, не превратившись в обломки — можно только гадать.
Лёшка вздохнул. Ему никогда не испытать такого горя — он не любил своих родителей. А других близких людей, кроме тёти Маши, не было. Вот умрет она, и никогда уже не встретит после работы, не позовёт почаёвничать — а он останется совсем один-одинёшенек, и вечером вспомнит её и пожалеет, что не сказал ей все спасибо, которые мог и должен был…
«Я уже потерял тётю Машу, и навсегда. Я тут. А она там… И никогда не…»
Слёзы затуманили глаза. Жалость к себе, любимому, который оказался хуже, чем сиротой в этом долбаном мире, оказалась неожиданно сильной. Лёшка шмыгнул носом, хлопнул Юру по плечу, отошёл подальше и глубоко подышал, унимая ненужное переживание. Толку-то от слёз? Надо искать способ возвратиться домой. Или устраиваться здесь, чтобы жить без приключений на свою….