В то время Богдан смотрел на меня так же, с дикой тоской, будто даже одна минута расставания была для него смерти подобна. Словно я смысл его жизни, его воздух, его солнце. И я верила!
А сейчас мне становится грустно.
Высвобождаюсь из его объятий.
– Всё в порядке. Голова немного закружилась. До встречи в суде, Агаев.
– Ира, – низким вибрирующим голосом предупреждает Богдан, – если ты переступишь порог, я буду считать тебя настоящим врагом.
– А до этого ты меня кем считал? – вырывается упрёк.
– Любимой женщиной, – неожиданно мягко говорит он, и от его взгляда меня пробирает насквозь. Кристина, ахнув, прижимает ладони к груди и округляет глаза, а мужчина продолжает, и его голос становится всё громче. – Матерью своих детей. Я щадил тебя и твоих смешных миньонов, но теперь уничтожу каждого. Потому что ты не слышишь меня!
Под конец он кричит и, схватив вазу, с силой швыряет мне под ноги. Кристина испуганно вскрикивает и закрывает уши, мне по ноге чиркает осколок, но я смотрю на лестницу, переживая за Дарину. Её отец совсем обезумел, решив, что ему дозволено всё. Кажется, в какой-то момент люди стали для него лишь куклами, даже собственные дети.
Муж смотрит мне в глаза, и я забываю, как дышать. Теперь в них нет ни нежности, ни тоски, ни любви. Лишь дикая ледяная ненависть. И мне требуется вся сила воли, чтобы собраться и ответить:
– Хорошо, Богдан. Мы теперь враги.
И, не теряя ни мгновения, выскакиваю из дома. Мне страшно так, будто за мной гонится монстр, и я не сомневаюсь, что он вот-вот меня настигнет. Успеваю добраться до ворот, но Богдан хватает меня за волосы и дёргает на себя. Из глаз брызжут слёзы, и я падаю на колени. Муж нависает надо мной, и его оскал воистину ужасает.
Глава 53
Краем глаза вижу на лестнице насмерть перепуганную Кристину, а потом раздаётся звон разбитого горшка. На меня сыплются керамические осколки и комья земли, а Богдан покачивается, держась за голову. По виску его струится кровь.
Глядя на мужа, замечаю распахнутое окно комнаты Дарины и свивающую верёвку. Откуда дочь её взяла? Спустилась? А вдруг бы упала?!
– Бежим! – кричит мне Дарина и тянет к воротам.
От шока я едва переставляю ноги, но быстро беру себя в руки. Мы выскакиваем на улицу и несёмся по дороге. Дочка оглядывается и указывает на один из магазинов:
– Сюда!
Мы влетаем внутрь, и Дарина тащит меня к двери в подсобное помещение. Там оказывается коридор, который выводит нас через весь дом на другую улицу. У обочины вижу припаркованное такси и сажусь с дочкой.
– Двойная оплата! Только быстрее!
Говорю адрес и смотрю на Дарину:
– Как ты…
Осекаюсь при виде кровоподтёка на её щеке, и внутренности будто кипятком ошпаривает и разъедает кислотой. Хочется выцарапать себе глаза, чтобы не видеть ужасного свидетельства жестокости Богдана.
Он ударил собственную дочь!
Как он мог?!
Кусаю губы до крови, чтобы не закричать.
Дарина опускает голову, но ей нечего стыдиться. Моя девочка не виновата. Подумаешь, деньги! Проклятый клип, который наверняка тоже должен будет служить какой-то цели в предвыборной компании. Я уже поняла, что мой муж ничего не делает просто по доброте душевной, даже для своих родных.
Дёргаю головой, отметая ярость, которой не могу дать выхода. Мне страшно представить, что сделала, если бы заметила синяк там. Дарина умная девочка, попыталась скрыть его от меня. А ещё она собиралась сбежать, но, увидев, как Богдан схватил меня за волосы, вступилась.
Она выбрала меня!
Глаза щиплет, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться. Дарина смотрит на меня, и её губы начинают дрожать, а по щекам скользят две мокрые дорожки. Моя бедная малышка! Она в отце души не чаяла, делилась с ним всем, что было на сердце, а он…
Я не выдерживаю и, зажмурившись, приглушённо всхлипываю.
Миг, и мы обе плачем, крепко обнявшись.
Кажется, у нас никогда ещё не было таких моментов, как этот. Я всегда завидовала мужу, ведь у них со старшей дочерью была особая связь, которой не понимала. Но теперь между мной и Дариной рождается нечто новое, ещё без названия, но уже крепкое и надёжное, как сталь.
К тому моменту, когда машина подъезжает к офису Лазаря, мы успокаиваемся. Я расплачиваюсь, а водитель открывает бардачок и протягивает мне защитную одноразовую маску.
– Женщина, возьмите для ребёнка.
Принимаю с благодарностью, а он даёт мне одноразовые бахилы:
– И бросайте этого подонка. А лучше идите в полицию.
Опускаю взгляд на ноги, только понимая, что бежала босиком, забыв про туфли.
– Спасибо, – благодарю сердобольного мужчину. – Обязательно.
Не успеваю подойти к входу, как выскакивает Неля. При виде нас хватается за средце.
– Боже, спасибо!
– Что такое?
– Глеб только что прислал сообщение, что ты в беде, – кричит она на меня. – ачем ты снова пошла к Богдану? Дура совсем?!
– Тётя Неля, – тихо говорит Дара. – Она из-за меня… Вот.
Снимает маску и поднимает голову. Неля прижимает ладони ко рту, глаза её становятся почти круглыми. Гулко сглотнув, она шумно вдыхает и, уронив руки вдоль тела, шипит змеёй:
– Да я ему… – Кидается к дороге и машет: – Такси!
– Стой, – обнимаю её и ощущаю, как подруга дрожит всем телом. – Что хочешь сделать? Обругать? Исцарапать лицо? Есть способ наказать его лучше.
– Какой? – выдыхает она, жадно глядя на меня.
Я дёргаю уголком рта, и в эту минуту во мне горят, оставляя после себя лишь пепел, последние чувства к Богдану.
– Лазарь знает о том, что ездила домой?
– Нет, он сейчас в суде и недоступен. Поэтому Глеб позвонил мне.
– Дождёмся его возвращения.
Заказываем в офис вкусняшек для Дарины, и просим курьера купить кроссовки для меня. Я отмываю грязные ноги в туалете и, обувшись, долго смотрю на себя в зеркало. Кажется, что прошла вечность. Я не видела своих сыновей и младшую дочку, очень соскучилась по ним, но безумно счастлива, что они сейчас далеко. Иначе…
– Больше подобного не повторится, – клянусь себе.
Возвращаюсь в офис и успеваю выпить чашку чая, когда врывается радостный Лазарь. Взмахнув документом, он объявляет:
– Официальный развод состоялся! Эта была битва титанов! Ох, раньше я никогда так не потел в зале суда, адвокат другой стороны просто акула! Но я касатка в этом море. Ха! Готовимся к слушанию о разделе имущества, потом об опеке над детьми… – Осекается и всматривается в моё лицо. – Что случилось?
Дарина молча встаёт и поднимает голову, и на лице Лазарая отражается такая дикая пляска чувств, что я вскакиваю и быстро подхожу к мужчине. Сжимая его руку, смотрю в глаза:
– Я хочу большего. Раздави его. Полностью уничтожь даже мысли о выборах! Чтобы Богдан остался ни с чем. Без денег. Без связей. Без будущего!
– Есть способ, – кивает он. – Ты готова заявить на своего мужа?
Киваю без малейших сомнений.
– Тогда едем в больницу, потом в полицию, – решает он. – А вы подумайте, кто мог видеть насилие над ребёнком. Соседи? Слуги? Друзья или родственники?
– Надо поговорить с Эльвирой Халидовной, – в сомнении говорю я. – Она, конечно, не подарок, но не позволила бы ударить внучку. Может, её любимица Сафира что-то заметила? Может, сама пострадала? Дарина, ты сказала, что твой отец выгнал её из дома, а балбушка ушла следом.
Дочь кивает и тихо отвечает:
– Но он не бил тётю Сафиру. А вот свою новую женщину часто поколачивал, и хотела тебе это рассказать, мам, но папа вырвал телефон.
– Она может быть свидетелем жестокого обращения с беременной женщиной, – подскакивает Неля.
– Его адвокат в два счёта отклонит её показания, – Лазарь качает головой. – Нужно искать постороннего человека. Или записи с камер.
– Может, это подойдёт? – Дарина вынула из кармана карту памяти.