Я не договорила. Пожала плечами и махнула рукой.
– Ладно, идем. Учеба не ждет.
В кафе меня настигло очередное разочарование. Альберт Венедиктович попросту окинул наш столик беглым взглядом и на этом… все. Сел на свое место, принялся за кофе. Это сначала как будто окунуло меня в ледяную воду, а потом разозлило. Пропустить лекции у Поклонского? Теперь ни за что!
Я выучусь и тоже стану профессором! Изобрету какой-нибудь супер способ для лечения бесплодия и Поклонский еще локти будет кусать от того, что мной пренебрег.
– Девочки, я в аудиторию, – произнесла я и, встав из-за столика и бросив кофе недопитым, удалилась.
На лекции села чуть подальше, чтобы не отвлекаться на то, чем обычно занималась гораздо усерднее, чем усвоением материала.
Когда все затихли и в аудитории стал звучать голос Поклонского, даже встрепенулась. Хмуро посмотрела на профессора, а он (чудеса!) так же хмуро посмотрел в ответ на меня. Я опустила взгляд, спрятавшись от глаз Альберта Венедиктовича, насколько это было возможно. Его голос зазвучал громче. А когда я услышала отчетливое «Иванова», мне даже показалось, что ослышалась. Но ко мне обернулись Люда, потом Таня, и я почувствовала, как заливаюсь краской.
– Я немного не расслышала вас, Альберт Венедиктович, – призналась я.
– Я спрашивал, почему вы не на своем месте?
А! Так мы все же заметили!
– Потому что сегодня мне удобнее здесь.
– Вот как? А я как раз сегодня приготовил ту тему, которая вас так интересовала. По правде говоря, не собирался в нее углубляться, но думаю, что это будет полезным не только для вас. Может, вернетесь обратно?
– Я вас слышу прекрасно и отсюда, – пробурчала я. – И вообще я много думала на этих выходных… знаете, у меня было много свободного времени… так вот, я не считаю, что тему клонирования стоит развивать и дальше. У нас она под запретом.
Профессор кашлянул и поправил очки. Я мысленно себя обругала. Ну ведь могла бы промолчать! Так нет же!
– Значит, я зря работал над темой лекции все выходные.
Это что, такая попытка завуалированно сказать мне, что я не дождалась звонка, потому что профессор был занят?
– Не зря. Мне это интересно, – капитулировала я. Ну а вы бы не капитулировали под этим взглядом? И после легкой улыбки, которая появилась на губах профессора?
– Тогда жду вас обратно. – Поклонский кивнул на мое привычное место.
И что вы думаете я сделала? Уперлась, как капризная девочка!
– Пока я останусь здесь, а на следующей вашей паре пересяду. Обещаю. И обязательно обещание выполню, – с нажимом произнесла я, надеясь, что он поймет намек, и снова уткнулась в свои записи.
И Поклонский опять потерял ко мне интерес. Вернулся к кафедре и стал читать лекцию.
Ну и черт с ним!
– Даш, ты вообще палишься нещадно! Мне кажется, уже все в курсе о ваших шурах-мурах, – хихикнула Таня, когда мы вышли из аудитории.
Тоже мне, Америку открыла. Конечно, все были в курсе, это ни для кого не секрет.
– Мне все равно.
– Тебе не все равно, не надо врать. Да и Венику тоже не все равно. Ты бы видела вас со стороны.
Мне очень хотелось расспросить, как это было глазами девочек, но я сдержалась.
– Вообще, тебе нужно изобрести новый план, – уверенно сказала Таня, толкая перед собой дверь.
Мы вышли из университета и я сделала вдох. Свежий воздух немного разогнал туман в голове.
– Ничего я изобретать не собираюсь. Пусть все будет, как будет. Поехали по домам.
Тогда я даже представить не могла, какие новости меня ждут уже к концу этой недели… Новости, перевернувшие мою жизнь. Впрочем, чему тут удивляться, если в этом был замешан профессор, с появлением которого вся моя реальность и так встала с ног на голову?
Я взял в руки бутерброд и сверился со своим расписанием на сегодня.
Так, на пять часов у меня Иванова. Дарина. Та самая, которой я не дозвонился. Отлично, нужно будет проверить, как чувствует себя подсаженный ей эмбрион.
Продолжая листать записную книжку, я надкусил бутерброд и поморщился. Надо же, какую ужасную нынче делают ветчину! Сущий пластилин. И на вкус такая странная…
Продолжая автоматически жевать, я сделал несколько пометок в своем ежедневнике. Ругнулся, когда ручка вдруг перестала писать и в тот же момент обнаружил, что какая-то пелена застилает мне глаза.
Да нет же, не пелена! Пузыри. Мыльные. Нахмурившись, я огляделся в поисках источника этого безобразия. В кабинете не было никого. Вздохнув от досады, я вдруг обнаружил, что пузыри вырываются из моего собственного рта. Твою мать!