Взгляд метнулся к бутерброду в руке и я мученически застонал. Пузыри полетели из меня с новой силой, наполнив кабинет химическим ароматом клубники.
Отбросив в сторону кусок мыла, который умудрился надкусить по рассеянности вместо бутерброда, я пошел срочно промывать рот. Хорошо еще, что не успел это все проглотить!
Наверно, дед все же был прав. Не в том, что мне так уж нужна жена. Но в том, чтобы кто-то следил за тем, чем я питаюсь. Шлюшка Молли с этой функцией явно справиться не могла. Она и себе-то еду добыть была неспособна! Может, стоит завести дома мышей? Будет кошке пища, а заодно и развлечение. Отличный вариант экономии ресурсов и времени, я считаю.
Все это проносилось в моей голове, когда я старательно пытался сплюнуть изо рта мыло. Но не особо преуспел к тому моменту, как в кабинет постучалась Серафима Петровна.
– Альберт Венедиктович! – позвала она.
– О аое еаиа еоа? (Что такое Серафима Петровна?) – промычал я, стараясь не наглотаться мыла.
Сука, и кто только сделал это мыло настолько мыльным? Делают, блин, качественный продукт, когда не надо!
– Батюшки! – всплеснула она руками. – Профессор, вы зачем мыло кушали?
«Затем, что жрать хотелось», – мрачно подумал я, но снова открывать рот не рискнул. Просто молча воззрился на свою ассистентку в ожидании.
– Иванова пришла, – сообщила она мне. – Так странно, мне казалось, что прошло недостаточно времени…
Я в ответ только взмахнул рукой – мол, зовите уже, а не болтайте. А сам вернулся к раковине, чтобы снова попытаться прополоснуть рот.
Надо же было не донести проклятое мыло до туалетной комнаты! Не забудь я его на столе – сейчас бы не испускал из себя пузыри, как клоун какой-то!
Привкус мыла так и остался во рту, когда я наконец вышел к пациентке. Она уже возлежала в кресле, всячески для меня готовая. В смысле – для осмотра.
– Ну, как самочувствие? – поинтересовался я, и к своему ужасу увидел, как у меня изо рта вырвалась очередная партия пузырей. Бл*дь, да кончится это когда-нибудь или нет?!
– Профессор, у вас изо рта идут пузыри, – сообщила мне Иванова, как будто у меня собственных глаз не было!
– Это не пузыри, – сообщил я ей самым деловым тоном из всех возможных. – Это легкий побочный эффект лекарства, над которым я сейчас работаю. Против бесплодия.
Последняя фраза явно была лишней, и я с досадой прикусил язык. Может, не заметит?
– Альберт Венедиктович, вы испытывали средство от бесплодия на… себе?
Тьфу, бл*дь, заметила.
– А что такого? – откликнулся я невозмутимо. – Все должны иметь возможность завести детей.
Иванова согласно закивала.
– Вы настоящий волшебник, профессор! – сказала она с чувством и раздвинула ноги еще шире. В тот самый момент, как я весь вооружился – датчиком узи, разумеется.
Один взгляд – и я начал подозревать, что я не только волшебник, но еще и фокусник. Потому что эмбриона, подсаженного Ивановой неделю тому назад, в матке не было.
Я нахмурился, пытаясь сообразить, куда мог пропасть эмбрион. Ну не убежал же он оттуда, в самом-то деле?
Здесь могло быть только одно объяснение с точки зрения науки: никакого эмбриона не было подсажено пациентке в принципе. А это значит… это значит, что он был подсажен кому-то другому. Если принять за истину тот факт, что Серафима Петровна действительно произвела запланированную операцию.
– Что-то не так, Альберт Венедиктович? – донесся до меня голос Ивановой и я, растянув губы в лучшей улыбке, ответил:
– Все так. Вы ведь были у меня неделю тому назад? Или нет?
– Нет. Вы мне назначили на эту пятницу, а перед этим я была у вас недели две назад.
Я прикрыл глаза. Это была настоящая катастрофа.
– Полежите, пожалуйста, я сейчас кое-что проверю, – сказал я и направился в лабораторию.
Я перебирал в голове варианты того, что могло произойти. И каждый новый был еще страшнее предыдущего.
Реальность оказалась, однако, намного хуже всех моих предположений. Эмбрион, предназначавшийся для Ивановой, спокойно ждал на своем месте.
Но пропало кое-что пострашнее. То, о чем никто не должен был знать.
Мой клон.
– Папа, что ты делаешь?
Я удивленно посмотрела на не слишком привычную картину. Мой отец, надев передник и вооружившись половником, что-то варил на кухне.
Папа у меня был врачом, причем первоклассным. Носил гордое звание вирусолога и был помешан на своей специальности.
– Варю бульон, – сообщил отец. – Во второй воде. Знаешь, курицу шпигуют антибиотиками, а у тебя явно не бактериальная инфекция, а какой-то вирус.