— Дорогая богиня! — умоляли меня, а я требовала у зеркала список заядлых холостяков района. На зеркальной поверхности высвечивались мужские имена.
— А теперь список всех девушек, которые сейчас находятся в храме! — потребовала я, разглядывая каждого кандидата. Отлично! Пойдет! Не гуляет и не пьет! Кто у нас тут дальше.
Я соединяла пары пальцем, ведя от одного имени к другому. Светящаяся линия объединяла два сердца влюбленностью, которая имеет все шансы, перерасти в большое и светлое чувство.
— Дорогая богиня! — настырно умоляли меня, пока я отмахивалась «сейчас-сейчас!». Они не могут мне не мешать? Так, кто у нас тут? О! Рыбак! Отлично! Дома всегда будет рыба! Пусть он идет к … Так, кому рыбака? Давайте к молочнице! Молоко и селедка — отличный ужин! Сойдет! Это у нас кто тут? Плотник? Чудесно! Его к цветочнице! Пусть организовывают похоронный бизнес! Семья не пропадет, если что…
— Ну, скажите! — нудили и капризничали девушки. — Не молчите! Мне красивого! А мне умного!
— Девочки, — нервно обратилась я к ним, зная, что они меня не слышат. — Если я сейчас ошибусь, то потом сами будете любовный треугольник расхлебывать. Не сбивайте, а? Будьте же людьми!
— А он красивый? Скажите, дорогая богиня! Он умеет петь? — нудило пятьдесят разнов. — Он любит цветы?
— И петь, и пить… Он все умеет! Так, кто тут просил «петь»? — я попыталась вычислить любительницу народного творчества, поскольку у меня есть отличный вариант — мужик, поющий в туалете! У него, кстати, неплохой тенор! Так, только бы не… Ай! Рука дрогнула, а я увидела любовный треугольник, состоящий из трех мужчин… Ну все, допелся в туалете кто-то! Теперь примета плохая будет …
— А как убрать? — озадаченно спросила я, понимая, что меня мучает беспощадная совесть. Могильщик, лепщик горшков и туалетный певец — отличный фатально-экскрементальный ансамбль.
— Никак… Само пройдет! Просто впредь будьте внимательней! — предупредило зеркало, а я сделала вид, что не имею никакого отношения к этому инциденту. Как вам не стыдно, мальчики! Фу, такими быть! Сколько у нас одиноких девушек осталось? Две? Отлично! Сейчас мы и вас пристроим! Ой, а у меня один мужик свободные остался. Видимо, за него придется побороться! А что? Любовь зла! Полюбишь и погонщика осла! А что? Все профессии нужны, все профессии важны!
Я включила режим света и лепестков, врубила музыку, увеличив ее громкость для пущей торжественности, а потом убавила ее, ведя пальцем по зеркалу.
— Ну что, дорогие девушки, — ласково произнесла я, глядя, как они застыли в ожидании чуда. — Скоро вы встретите того, кто в вас влюбится! Как только вы увидите его, то сразу поймете, что это — он!
Девушки визжали от восторга, прыгали, обнимались. Я улыбнулась, снова включая заунывную, но очень торжественную музыку на полную катушку. Счастливые красавицы расходились, мечтательно улыбаясь, как вдруг дверь храма открылась…
Я уже собиралась отключить зеркало, примеряя и сортируя обновки, как вдруг увидела мужской силуэт в черном плаще. Та-а-ак! Что-то в этот момент слегка тревожно съежилось, а новые трусы спали на пол.
«Ёптить!», — прошептала я, бросаясь к зеркалу.
Черный плащ стелился по полу, поднимая каждым взмахом лепестки роз. Я видела черный шлем с прибитой к ней короной, черный доспех, сверкающий, как обсидиан и слышала лязганье оружия. Чуть позади, торжественно бряцая оружием и громыхая коваными сапогами, шли такие же консервные баночки, на которые впору лепить этикетки «сайра», «сардина», «килька» и «тюлька». Но первым шел «тунец», решительно приближаясь к статуе. Я прищурилась, глядя на гостя, остановившегося возле статуи, потом посмотрела на испуганных жриц, которые спрятались кто куда.
Одним резким движением гость отбросил тяжелый плащ, поднимая вверх целый сонм лепестков, а потом гордо вскинул голову. Тунец!
— Ну что ж, маленькое привидение, — сквозь зубы процедил металлический голос. — Ну, где же ты?
Я включила музыку и свет, а через минуту по белоснежному храму разнесся мой сладко вибрирующий голос, повергая спрятавшихся за колонну жриц в религиозный экстаз.
— Ты звал меня? — спросила я, пытаясь придать голосу легкий флер загадочной надменности. Ну, правильно? Зачем ему знать, что в данный момент я сортирую трусы на три стопки, одна из которых носит условное название «чистые»!
— Ты всегда приходишь по зову? Мне кажется, что нет, — усмехнулся гость. Если честно, то он меня слегка пугает. Так, эти трусы с шелковой лентой — завязкой вполне милые, если бы не цвет переспелого помидора. Оставляем! — В свой сад и в свои покои я тебя не звал.