— Любимая, — начал он, откашливаясь и понимая, что голос сел, — Наверное, я уже не имею права называть тебя так. Ибо все те чувства, что я испытывал к тебе, они остались там, в нашей прошлой жизни. Я обижен на тебя, за то, что ты погибла, могу ли я обижаться на это? Да, могу, пусть это и звучит слишком глупо. Я обижен на тебя за то, что ты покинула меня, оставила одного, медленно умирать в этой жизни, которая вдруг стала такой ненужной. Бывают мужчины, которые готовы убить любимую женщину за измену. Так вот…Лучше бы ты изменила мне, чем умерла. Лучше бы ты была с кем-то другим, но жила бы на этой планете, а я просто бы знал об этом. А я жутко обижен на тебя за то, что ты погибла…
Он говорил, говорил, говорил. Рассказывал своей погибшей жене о том, что он чувствует, и ощущал, как узел внутри ослабляется, распускается, исчезает. Он находился не где-то в груди, как это часто бывает, потому что кажется, что обида концентрируется в сердце и не даёт нормально дышать. Роман физически ощущал этот самый узел в том месте, где находилась опухоль. Возможно, он сам себе придумал это, но ему становилось легче…
— Когда мы встретимся ещё раз? — Роман откинулся на спинку кресла, стирая с щёк слёзы облегчения. Оказывается, плакать было легко даже в присутствии почти незнакомой женщины. Оксана тоже украдкой вытерла глаза, очевидно, и она не сдержалась и не смогла до конца быть спокойной, когда он рассказывал ей о жене.
— Роман, у меня появилась идея, — Оксана Анатольевна взяла в руки ежедневник и стала что-то писать в нём, — Дело в том, что я считаю, что своего врага нужно знать в лицо, поэтому я хотела бы пригласить вас на одно мероприятие. Нам с вами повезло, потому что именно сейчас у нас в городе проходит выставка «Тело человека», и я бы хотела посетить её вместе с вами, скажем, завтра после обеда. Часа в три вас устроит?
Что это за выставка, Рома не знал, да и вообще, само название мероприятия навевало скуку, но если его врач настаивает на посещении, и это посещение может как-то ему помочь — отказываться глупо.
— Хорошо, я заеду за вами завтра к половине третьего, — согласился он, поднимаясь на ноги и надевая пальто, — Выставка, так выставка.
Он направился к выходу, по обыкновению сжав на прощание в ладони тонкую кисть Оксаны, и услышал её серьёзный голос:
— Мне кажется, мы с вами сделали потрясающие успехи, Роман, и завтра я бы хотела обговорить некоторые нюансы.
Роман обернулся, улыбнулся Оксане, кивнул и вышел из кабинета.
Ему было на удивление легко и хорошо, и хотелось быть среди людей. Чувствовать себя частью общества, радоваться вместе с ожидающей малыша женщиной, которая то и дело прикладывала ладонь к животу, улыбаться при виде целующейся парочки. И вообще ощущать себя живым. Вспоминал ли он о Саше в это время? Разумеется, она жила в его памяти, и он помнил её, но он отпустил ту часть своей жизни, в которой была она. Просто потому, что он ничего не знал наперёд, а так не хотелось потерять призрачную надежду, если вдруг у него ничего не получится. И видит Бог, он так хотел продолжать жить! Роман до ночи ездил по улицам города, заходил в маленькие кафе и ресторанчики, подолгу сидел в них, наблюдая за людьми и надеялся. Просто потому, что запретить себе надеяться он не мог.
— И вот, предположим, у вас заболел желудок. Что обычно делает человек в таком случае? — молодой парень-экскурсовод с увлечением рассказывал об экспонатах, выставленных в стеклянных витринах.
Экспонаты были самые, что ни на есть, необычные. Настоящие люди, которые завещали свои тела для блага науки. Сейчас их тела и органы были почти целиком накачены силиконом, но ощущение, что эти экспонаты были когда-то живыми людьми, навевало небольшой ужас.
— Правильно, принимает таблетку и через двадцать минут уже забывает о боли, но не о болезни. Вот здесь, я сейчас посвечу указкой, — парень направил тонкий красный луч через стекло, указывая на препарат, — Мы можем наблюдать рак желудка четвёртой стадии.
Роман всмотрелся в экспонат, сравнивая его со здоровым желудком, представленным рядом. Неужели и у него внутри вот такая же мерзость?
— Всё в порядке? — шепнул возле уха голос Оксаны и Роман быстро кивнул. Она была права, ему нужно было знать своего врага в лицо, чтобы не бояться с ним бороться. Самый страшный враг — неведомый, тот, о котором ничего не знаешь. Теперь Рома знал о нём со всех сторон, оставалось только одно — победить его.