В шесть утра папа уже дома. С вечера я перемыла всю посуду, убрала бардак, затолкала вещи в стирку, в общем, немного привела нашу квартирку в порядок, поэтому не стыдно его встречать даже в такое раннее время.
– Дочки! Как у вас уютно в квартире, признаться я ожидал увидеть другую картину.
И ржёт. Ну да, в последних классах школы в моей комнате был бардак и весь стол, подоконник и прикроватная тумба были усыпаны грязными чашками и тарелками. Ну, это потому, что было много учебы. А тут, Настя дома не бывает, ест редко, а у меня тьма свободного времени, уж чашку после себя могу помыть.
Папа привез мне подарок на день рождения, новый телефон, почти такой же, как подарил дьявол. Радости моей не было предела! Тут же переставила сим-карту и запустила установку телефона.
Я ещё раз подробно рассказала ему все, что произошло, потом они с Настей обсуждали ее аспирантуру и работу на кафедре хирургов при больнице. Ближе к десяти утра папа сказал, что сам сходит к участковому и узнаёт про мое дело. Сомневалась, что Артём будет на посту в субботу.
Папы не было два часа! Что можно обсуждать два часа? Может он в магазин пошёл? Или Артём участковый где-то ходит по работе, и папа его ждёт?
Вернулся он задумчивый и молчаливый, без покупок, значит не был в магазине. Настя пожарила картошку и сделала курицу в духовке, у нас был не обед, а целый пир! Мы звонили маме и все вместе по видеосвязи обедали, праздновали мой день рождения.
Ближе к вечеру папа сказал, что нам нужно прогуляться. Довольно странно для меня, потому что обычно мы с ним гуляли по центру столицы, а не по нашему городу.
Когда мы вышли из подъезда, первое что я увидела – это машина, присланная Авдеевым, водитель никуда не уехал, или уезжал, но снова вернулся, я не следила за ним днём. Мы с папой пошли в сторону озёра, там вообще одни маньяки и бывшие уголовники ходят. Я пыталась сказать, что не лучшее место для прогулки в этом городишке, иногда тут трупы вылавливают, но папа, видимо, решил подкинуть угольков в котёл моих панических атак. После двадцати минут прогулки люди вообще перестали попадаться нам по пути. В какой-то момент он вовсе остановился возле мостика, уходящего к воде, задумчиво посмотрел на водную гладь и тихо произнёс:
– Страшно?
Мне показалось, что я поняла к чему относится его вопрос, но поверить не могла, что он коснулся этой темы.
– Вообще-то, даже очень, но с тобой чуть-чуть меньше.
– Ты, ведь, так и не подходила к воде с того раза?
Это был тяжелый вопрос. Но ещё тяжелее было отвечать на него. Это было тем, что из года в год становилось причиной моих панических атак.
Когда мне было девять лет, я стала сильно грустить и скучать, моя сестра уже год как уехала учиться на врача, мне ее сильно не хватало. Со сверстниками у меня не клеилось, я тянулась к компаниям девочек постарше, потому что привыкла быть с подругами сестры. Я нашла несколько компаний девочек. На удивление, сейчас понимаю, они меня очень хорошо приняли. Уже тогда я привыкла к их более взрослым развлечениям, чем у детей в девять лет, но ничего криминального не происходило, просто немного другие разговоры про шмотки, косметику, музыку, разные сплетни про школу. Они долго по вечерам катались на великах, собирались в подворотнях, ходили в гости друг к другу.
Мы жили на побережье, поэтому в тёплый сезон основные развлечения были так или иначе связаны с водой и пляжем. Хотя, мне всегда по душе больше были горы. Каждое лето меня учил плавать папа, он круглый год тренируется в бассейне и даже иногда участвует в местных соревнованиях, поэтому с ним я всегда чувствовала себя комфортно. Но бассейн я терпеть не могла, поэтому тренировались мы в море и плавала в открытой воде я как-то сносно, без любви.
В тот день школы уже не было, родители, как обычно, допоздна работали и я пошла с друзьями на пляж. Там мы взяли два прогулочных катамарана в аренду и долго плавали в море, болтали, обсуждали новый фильм, планы на лето. Был конец мая, моя сестра должна была скоро приехать домой после сессии.
Время возврата уже подходило, но мы и раньше с опозданием минут на пять-десять сдавали катамараны, и никто в прокате не ругался. Небо стремительно становилось мрачным и тёмным, заволакивало тучами, и погода начала резко портиться. И, вроде бы, мы были недалеко от берега, готовые в любой момент вернуться, но, когда девочки уже начали движение в сторону берега, прилагая все усилия, мы никак не могли к нему приблизиться, нас уносило в открытое море. Ветер поднял волны, а ощущать волны на катамаране – это жуть как страшно. Я сидела за спинкой кресла подруги, которая крутила педали, вцепившись в пластик ногтями. Не знаю сколько времени прошло, но казалось – вечность. В один из неудачных ударов волны меня чуть не смыло в море, но я каким-то чудом удержалась. Я была уверена, что если упаду с этого катамарана, то точно утону. Поэтому все свои силы я направила на то, чтобы удержаться.
Паника накрыла нас всех. Все происходило настолько быстро, что я не могу вспомнить хронологию всех событий до сих пор. Вот мы втроём с девочками на катамаране переживаем очередной удар волны, вот они стараются грести, развернуть катамаран к берегу, и вот уже я под водой. Темно, холодно, мокро, страшно. Я под толщей тяжёлой воды, не понимаю куда всплывать. Паника.
Единственная жизненно необходимая цель – всплыть и сделать вдох. Мыслей нет, тело работает на инстинктах. Я гребу интуитивно, чувствуя сопротивление воды. Всплыть получается, глаза цепляются за наш катамаран. Делаю короткий вдох и тут же ухожу под воду.
Когда я с папой училась плавать, то не раз тонула, он не спешил меня вытаскивать. Говорил, надо успокоиться, расслабиться и всплывать, а там постараться лечь на спину и дышать. Но сейчас шторм, на спине не полежишь, поэтому я, собрав все силы, на последнем кислороде, всплываю и делаю гребок к катамарану в надежде зацепиться за пластик. Вдох, ухожу под воду. Страшно. Пересилив свой страх, всплываю, выплевываю воду, вдох, ныряю, гребок брассом, всплываю, вдох, ныряю, гребок брассом, всплываю, вдох, ныряю, гребок брассом. Несмотря ситуацию, паническое настроение отступает. Всплываю рядом с катамараном и понимаю, что зацепиться за этот пластик просто невозможно, он скользкий, неудобный. Но самое страшное – он пустой, девочек нет. Тут меня накрывает волной страха. Это конец.
Бушующее море не унимается. Дрейфую возле пустого катамарана, оглядываюсь, никого. Двигаюсь вдоль машины, оплываю катамаран, вдох, ныряю, гребок брассом, всплываю, вдох, ныряю, гребок брассом. Всплываю, вглядываюсь в волны, никого. Я устала, все силы трачу на то, чтобы удержаться на плаву. Кажется, что проходит вечность, прежде чем я понимаю, что слышу звук мотора. Да, это именно мотор, а не шум в моих ушах. Ещё какое-то время и я вижу катер, это катер береговой охраны. Я недалеко от катамарана, они плывут в мою сторону, и я поднимаю руку. Еще время, и мне бросают спасательный круг. Дальше все как в тумане.
Как оказалась весь мой ужас длился не более двадцати минут. В прокате катамаранов вызывали береговую охрану, когда начался шторм. Они успели всех снять со второго катамарана живыми, а нас они искали, и нашли только меня.
Неделя уходит на то, чтобы просто заставить себя вставать с больничной койки. У меня ничего не болит, легкие чистые, но слабость как при пневмонии. Родителям проще за мной следить из больницы, потому что они тут работают и могут проводить тут хоть круглые сутки. Ещё месяц после выписки уходит на то, чтобы начать нормально разговаривать. Дома со мной начал работать психолог. В это лето Настя сразу после сессии вернулась домой и не отходила от меня ни на шаг. Я должна быть благодарна судьбе за то, что смогла выжить. Мои подруги – нет, их больше нет. Это накрывало меня новой силой панических атак.
Через время я попросила родителей раз и навсегда закрыть эту тему. Так было легче всем.
– Знаешь, я думаю, что готова попробовать снова, но для начала – просто смотреть.