Мой мужчина – псих, который болеет мной. Улыбаюсь.
– Ладно, давай договариваться.
– Считай, что уже.
Вот и договорились.
Кирилл, 4 года назад.
– Ты понимаешь, что так нельзя поступать? Ты как минимум должен получить мое согласие на это все!
Должен был бы, если бы был нормальным, но ты сама знаешь, что я не такой.
– Мне оно не нужно.
– Да что ты говоришь?! Тогда мне не нужны такие отношения.
Сердце встало. Смотрю на неё и понимаю, что если сейчас перегну, то потом себе не прощу. Отпускаю и она уходит. Руки чешутся позвонить на охрану и задержать, но это будет ещё хуже. Ей надо остыть, а мне сделать так, чтобы она не могла больше отказать, никогда. Она моя.
И ещё меня не покидает чувство тревожности, будто я что-то упускаю про неё, что-то очень важное.
Дергаю дядю Мишу и звоню Александру Савельеву, договариваюсь о встрече прямо на сегодня.
Мы летим в Сочи, у нас встреча в больнице, потому что Савельев освобождается поздно, а я не хочу оставлять свою девочку на ночь одну.
– Кирилл, надеюсь, ничего непоправимого не произошло? – строгим тоном говорит её отец.
– Все нормально.
В кабинет заходит женщина врач, у неё приятная внешность, есть сходства с моей Катей, я понимаю, что это её мать, она работает здесь кардиологом.
– Кирилл, это Надежда, моя жена.
– Приятно познакомиться. Думаю, у вас возник логичный вопрос что я тут делаю без Кати, – перевожу взгляд на ее отца, – не знаю что Катя рассказывала о наших отношениях, но хочу предупредить, что с моей стороны все серьезно, я намерен жениться на вашей дочери этим летом. Вчера я сделал ей предложение, но она пока ничего не ответила.
Вижу, что ее отец начинает закипать, но я здесь не для того, чтобы просить ее руки, а наоборот, сказать чтобы не мешали. Не думаю, что они смогут тягаться со мной, если попробуют мне помешать.
– Кирилл, а почему Катя не ответила? – спрашивает Надежда.
– Думаю, она пока не готова, я подожду. Сейчас я учусь в США и до середины июня буду там, Катя будет жить в моей квартире, одна, там охрана и водитель будет её привозить прямо домой, я не намерен больше рисковать ее безопасностью.
Родители переглядываются между собой и задерживаются в таком положении чуть дольше норм приличия. Что-то здесь не так. Так сильно шокированы моим заявлением или на них так подействовали слова о переезде, безопасность?
– Я так понимаю, ты приехал не руки моей дочери просить, а просто уведомить о своих планах? – говорит Савельев.
– Да, – лучше честно сказать сразу, если он будет против – это будет его личная проблема.
– Ясно. Тогда я спокоен. Если ты так себя и с Катей ведёшь, то тебе явно ничего не светит.
Что? Я ожидал услышать что угодно, но не это. Потому что эта его фраза режет по сердцу, утром я уже видел как Катя от меня сбежала. Савельев встаёт с кресла, отворачивается и идёт к окну. Надежда изучающе смотрит на меня, сузив глаза и растянув один уголок губ в ухмылке. По её виду понятно, что она согласна с мужем.
– Кирилл, Катя не будет терпеть никакого давления, – говорит Надежда достаточно мягким тоном, – если будешь на неё давить, то, скорее всего, она уйдёт в себя или у неё опять начнутся панические атаки, а за это Саша тебя точно убьёт.
– Опять? Я вас внимательно слушаю, – мне стало казаться, что я играю в детскую игру «тепло-холодно», мне нужно прощупывать каждое их слово для разгадки Кати.
Александр поворачивается к Надежде и ловит ее взгляд, я не смогу из них вытащить эту информацию, если сами не соизволят рассказать. Мне остаётся только надеться.
Александр возвращается в кресло, делает глубокий вход и начинает говорить, от первых его слов у меня холодеет сердце:
– Когда Кате было девять, они с подругами катались на катамаранах. Начался шторм и их унесло в открытое море, далеко от берега. Поднялся ветер, волны, девочек с катамарана смыло в море. Когда спасители сумели подобраться, они смогли найти только Катю, двадцать минут она, сносно плавая, держалась в шторм в открытом море на плаву. Как думаешь, сколько времени потребовалось восстановить ее психическое здоровье после того случая?
Мне кажется я всё это время не дышал. Блять. Дальше продолжает Надежда:
– Мы потратили много лет, чтобы эта травма не навредила ей, но долгое время она боролась с кошмарами и паническими атаками. Она забила все своё свободное время каким-то делами, сложной математической школой, спортом, дружбой с гопниками района, мы были согласны на всё, лишь бы не терять её больше никогда. Если на неё начинали давить – она закрывалась и уходила в себя.
Твою мать. Моя девочка чуть не погибла. Когда ей было девять, мне было тринадцать, бля-я-я-ять.
Я закрываю глаза и упираюсь локтями в колени, прикрываю голову рукой, она у меня сейчас взорвется. Вдох-выдох. Это не укладывается даже в моей голове. Моя Катя может закрыться от меня и я ее уже не вытащу? Мне придётся пересмотреть своё поведение, режим ублюдка деактивирован. Потому что я не намерен ее отпускать.
Мы прощаемся с ее родителями и едем с Мишей обратно в аэропорт. Я прошу его добыть всю возможную информацию по этому случаю, это будет сложно, столько лет прошло.
Интересно, она мне когда-нибудь расскажет про этот случай? Не уверен, что вынесу рассказ от ее лица, точно не сейчас. Мое сердце сжалось и до сих пор болит.
Я возвращаюсь домой и даю себе слово, что буду хорошим мальчиком, и, даже соглашаюсь на её дебильные условия вступить со мной в брак. Нет, я не собираюсь их выполнять, извини Катя. Я понял, что так это тоже работает, хитрость и небольшой обман.
Кирилл
Наконец-то закончилась эта бесконечная учеба у моей жены! Я все это время много работал, чтобы осуществить свой план по переезду за город и уговорить ее на ребёнка! У Игната с Верой такие классные дети, я тоже хочу. А ещё я подыхаю как хочу увидеть её на веранде нашего дома с чаем и лимоном. Нет, пить я это не буду, но посмотреть хочу.
У меня созревает план, достаточно рискованный, я могу после такого получить и от тестя, и от своего отца, но я всё равно попробую. Дом я уже купил, осталось выкинуть таблетки. Что я и делаю ещё дома, перед перелетом, так будет надежнее. Даже если Катя не забеременеет в отпуске, я больше не позволю держать эти дурацкие таблетки в нашем доме.
Катя меня не убивает, она меня хорошо знает, рано или поздно, но я бы так поступил.
– Ладно, давай договариваться, – говорит и улыбается, она моя, она сдалась. И это правильное решение, потому что я псих и мой самоконтроль последние месяцы уже трещит.
– Считай, что уже.
Я оттесняю Катю к кровати, я вообще не собираюсь вставать с неё ближайшие две недели. Завтра этот отель закроют для нас, весь лишний персонал пойдёт в отпуск.
– Кирилл, ещё скажи, что ты уже купил дом и уволил меня, и – тебе конец, – смеётся.
Я сбрасываю полотенце после душа и вплотную подхожу к ней, её ноги уже упираются в кровать, отступать Кате дальше не куда, а я запускаю свою руку в ее шелковые волосы и тяну на себя, целую. Да мне пришел конец еще в тот момент, когда я увидел тебя в лифте, я умер и родился заново.
Она кладёт руку на мой член и проводит до основания.
– Блять, Катя, я планировал это сказать через две недели.
Всё, вот теперь это уже точно мой конец, я нарушил всё, что мог. Но ни о чем не жалею. Надо отобрать у неё телефон и ноутбук, чтобы она меня не успела сдать ещё в отпуске. И нож.
– Кирилл, я люблю тебя.
Зависаю. Нож можно не отбирать.