— Знамя, что ли, у часового свистнул? — нахмурилась я.
— Не! Это… — Каракурт подумал. — Во! Форма это! Все в разное одеты — и плащ!
— Ага… — Я начала понимать задумку хитрого варвара. — Значит, ты будешь как бы стражником, а мы — как бы пленницами, так?
— Правильно думаешь, хозяйка, — одобрил Каракурт. — Люра, ты не ходи!
— Почему это? — обиделась она. — Я с вами!
— А за ними кто смотреть будет? — возразил Каракурт, показывая на мою Лохматку и своего буйвола.
— А мы что, пешком пойдем? — ужаснулась я.
— Не, — отмахнулся варвар…
До задворков замка мы добирались около суток. Лохматку пришлось оставить, и мы ехали вдвоем на буйволе. На мой взгляд, пешком было бы быстрее, потому что буйвол никак не мог набрать на колдобинах приличной скорости.
Вскоре в воздухе явственно запахло дымом, гарью и ещё какой-то гадостью вроде серной кислоты. Каракурт спешился, помог слезть мне и что-то сказал буйволу на непонятном наречии. Буйвол подумал минутку, потом покорно повернулся и пошлёпал обратно, то и дело принюхиваясь к собственным следам.
— Пошли! — сказал Каракурт и подтолкнул меня в спину. Я пролетела несколько шагов, стукнулась о какую-то скалу и спросила:
— А связать меня не надо?
— О! — удивился Каракурт. — Умная хозяйка!
Двусмысленная похвала меня как-то не очень обрадовала…
Каракурт повел меня какими-то закоулками, уходящими в недра земли. Замок остался справа, а мы углублялись в карьер. Народу тут и впрямь было полно, но на нас никто не обращал особого внимания. То тут, то там попадались разнокалиберно одетые надсмотрщики в таких же плащах, как у Каракурта. Пленные же ходили в немыслимых лохмотьях.
Я вертела головой, стараясь углядеть знакомых, и отчаянно надеялась, что Каракурт знает, что делает. И что никто не предложил ему, скажем, целых три золотых за мою голову…
Но Каракурт, хоть и плохо говорил на местном языке, дураком отнюдь не был, да и предавать меня не спешил. Он уводил меня всё дальше и дальше вглубь карьера, откуда я точно не вышла бы в одиночку. Пару раз к нему обращались надсмотрщики, но он отделывался от них невнятным рычанием. Потом людей стало меньше, а вскоре тоннели совсем опустели. Тогда мы свернули в какое-то ответвление и явно начали подниматься к поверхности земли.
У меня уже ноги от усталости не гнулись, когда вдруг Каракурт, ожесточенно сопя, сказал:
— Почти пришли, хозяйка…
— Где мы? — прошептала я.
— Тут у них кухня, — отозвался Каракурт.
— Ты когда успел всё разведать? — подозрительно спросила я.
— А! — Каракурт махнул рукой. — Поймал начальника…
— И что, его до сих пор не хватились? — удивилась я.
— Шахты большие, — логично ответил Каракурт. — Пока найдут…
— Ладно, а дальше куда? — спросила я.
— Там… — Каракурт махнул рукой вперед. — Там у них это… самых важных пленников держат! Твои там?
— Надеюсь, — пробормотала я. — По шахтам мы их лет пять искать будем…
Пришлось снова обратиться к помощи перстня. Похоже, моих приятелей действительно держали отдельно. Ну, понятно, Родан и Вивиана — волшебники, а Тала и Талию никакими цепями не удержишь.
На всякий случай мы решили дождаться ночи. К счастью, уже темнело. К счастью потому, что сидеть в засаде с Каракуртом — занятие не из приятных… надо сказать Люре, чтобы она заставила его помыться…
Как стемнело, мы перебрались поближе к темнице. С ума сойти, пленников держат не в каком-то там подвале, а в отдельном строении! Цивилизация…
Замок постепенно затихал. Правда, где-то в вышине светились несколько окон, и кто-то неприятно каркал, но это уж были мелочи. Негромко переговариваясь, прошли несколько стражников, ведя в поводу лошадей. Обалдеть! Лошади были снежно-белыми! В темноте они только что не светились!
Вдоволь подивиться этому факту мне не удалось. Каракурт треснул меня по макушке, заставляя пригнуться пониже, а пока я гадала, не устроил ли он мне сотрясение мозга, мимо нашего укрытия кто-то прошлепал. Неизвестный шел уверенно, он явно хорошо тут ориентировался. Я принюхалась, как учил Лив, но ничего особенного не учуяла.
Заскрежетала массивная дверь темницы, невидимый в темноте человек вошел внутрь. Послышались невнятные голоса: сперва чей-то мягкий, очень убедительный, потом гневная тирада, произнесенная явно женским голосом. Потом нечленораздельный вопль, громкая ругань и снова тихий голос, почти шепот. Вскоре дверь снова заскрежетала, неизвестный быстро прошел мимо нас. Он явно был сильно раздражен.