Правильно говорят, что если одна дверь захлопнулась, то непременно должна открыться другая. Потерял на семейном фронте, приобрел в бизнесе.
Загруженность дикая, но я кайфую от нее, с остервенением хватаясь за подвернувшиеся возможности, потому что так остается меньше времени на всякий хлам, от которого сердце в лохмотья и грудная клетка наизнанку. Работа – мой костыль, который не позволяет окончательно развалиться.
А потом…
Потом случается Армагеддон, не вписывающийся ни в одну схему. И начинается он со звонка:
— Максим Владимирович, вас беспокоят с поста охраны.
— В чем дело? — у меня как раз обеденный перерыв. Аппетита нет, поэтому сижу у себя и глушу черный, несладкий кофе. С недавних времен я против любых добавок.
— К вам посетитель. Говорит, вы будете рады видеть старого доброго партнера.
Я силюсь понять о ком речь. Вроде никому встречу не назначал, никто меня о приходе не предупреждал.
— У партнера есть имя? — хмыкаю в трубку.
— Да. Волкова Александра Викторовна.
Я чуть со стула не лопнулся, когда услышал это.
— Что? — то ли сиплю, то ли хриплю, дергая галстук, превратившийся в удавку, — что ты сказал?
— Александра Викторовна Волкова, — повторяет он в другом порядке. По отдельности – нормальные составляющие, а вместе – полный трындец.
Если бы в этот момент кто-нибудь видел мою перекошенную морду, то точно бы вызвал или скорую, или сразу дурку.
— Пропустить?
— Да!
Я не позволю этой суке снова скрыться.
Из динамика раздается доброжелательное:
— Проходите! Максим Владимирович ждет вас.
Очень жду. Аж дымлюсь от нетерпения.
Пока Красноволосая змея ползет по зданию, я набираю Стефа. Он отвечает не сразу, с задержкой и звучит хмуро:
— Слушаю.
— Ко мне на работу явилась Алекса! Поднимается в кабинет.
Секундная задержка, потом раздается откровенно облегченное:
— Фу-у-у-ххх. А я не знал, как тебе сказать, что в страну-то она вернулась, а перехватить мы ее не сумели. Улизнула прямо из-под носа, как настоящая змея.
— Теперь приползла ко мне.
— Мы рыщем по всему городу, пытаясь ее найти, а она сама к тебе пожаловала, — хмыкает Стеф, — Совсем без тормозов. Отбитая.
— Я бы сказал по-другому, но материться неприлично.
— Ты аккуратнее там, мало ли что у нее в голове. Постарайся задержать ее, чтобы не свалила, а я парней пришлю.
— Задержу, — угрюмо произношу и отбиваю звонок.
Сердце разгоняется. В нем нет того волнения, которое охватывает, когда злюсь на Таську. Нет ни пламени, ни тоски, ни бессилия. Зато полно лютого холода и ненависти.
Я вспоминаю, как сначала дурел от нее, не понимая истинных причин. Как в одночасье наступило похмелье. Потом крутило от страха, что все раскроется, а она смотрела своими жуткими равнодушными глазищами и улыбалась…
Нет, пожалуй, свою бывшую жену я ненавижу гораздо больше, чем эту красноволосую суку. Серый кардинал, мать ее.
Время идет. Мне кажется стрелки часов, висящих на стене, наматывают бешенные круги по циферблату, а Алексы все нет и нет.
Я сижу, как кол проглотивши. Руки стиснуты в замок, дыхание через раз. Вся моя суть сейчас собралась в один злющий, бешенный комок. Слушаю. С содроганием жду того момента, когда донесется цоканье каблуков. Мой личный триггер, пусковой крючок. Этот звук теперь ассоциируется только с ней.
От нетерпения подкидывает. Я с трудом заставляю себя сидеть на месте и бездарно дергаюсь, когда звенит селекторный. На автомате жму «ответить».
— Максим Владимирович. К вам пришли.
— Пусть заходит.
Хищник во мне припадает к земле, готовый наброситься и разорвать. Надо держать себя в руках, иначе Стефу придется отскребать ее останки с асфальта под моими окнами.
Я жду эту гребанную стерву. Однако дверь отворяется, и в кабинет входит нечто, совершенно не похожее на ту Алексу, которую я знал. Холеную, породистую, обожающую каблуки и дресс-код.
Девица, которая передо мной, выглядит совершенно непримечательно. Она не накрашена, волосы стянуты в косу. В серой толстовке и широких черных штанах, в белых кроссах на высокой подошве и со спортивным рюкзаком за плечами. На голове кепка козырьком назад.
Это шутка дебильная, да? Розыгрыш? Решила прислать вместо себя это?
Я моментально завожусь.
Но гостья подходит ближе, и я зависаю на ее глазах. Змеиные, без единого проблеска эмоций. Такие же, как и прежде.
Это и правда Алекса.
***
У меня, мля, такой когнитивный диссонанс, что на хрен все слова из головы вылетают.
— Здравствуй, Максим Владимирович. Давно не виделись. Как ваше ничего?
Как всегда ноль эмоций. Чертова психопатка пришла в логово врага, но все-равно ничего не боится.
Я сжимаю кулаки под столом, до крови впиваясь ногтями в ладони. Мне до одури хочется увидеть страх и панику на ее конопатой физиномии.
У нее реально россыпь веснушек! Обычная конопатая девка! Мимо такой мимо пройдешь и не заметишь!
— Хорошо замаскировалась.
Смотрит на меня непонимающе, слегка вскинув брови, явно ждет пояснений. Актриса хренова.
— Куда делась офисная стерва?
— Ах это, — небрежно жмет плечами, — тот образ нужен был для дела. В обычной жизни я вот такая.
Крутится вокруг своей оси, демонстрируя ничем не примечательный наряд.
Для дела, значит, наряжалась? Для того чтобы одного оленя за нос водить и играть на слабостях?
— Поразительной вхождение в роль. И стиль поменяла, и ноги по команде раздвигала.
Снова жмет плечами:
— Это не самое страшное. Мне пришлось аналитику с нуля изучать, чтобы дурой не выглядеть. Вот это да, это было сложно.
— Издеваешься?
— Нет, — произносит с максимальной серьезностью, — я пришла не за этим. Я хочу попросить тебя об одолжении.
Просто умопомрачительная наглость.
— Даже так? — ухмыляюсь, — И чего же ты хочешь?
Мне реально интересно на какие ухищрения готова пойти Змея, чтобы спасти свою шкуру. Но она удивляет:
— Таську не трогай. Со мной делай что хочешь. Я не прячусь, и не собираюсь больше сбегать. Хочешь убить – убей, хочешь посадить – сажай, всю вину возьму на себя. Хочешь наказать как-то иначе – наказывай. Меня. Не ее.
Я маленько охренел, но виду не подал:
— Надо же, какая самоотверженность. Или может… вы заранее это подготовили? Она решила все стрелки перевести на тебя, и ты покорно отыгрываешь все, что она скажет?
— Таисия не знает, что я здесь. Она уверена, что я залегла на дно заграницей.
— А ты решила вернуться и изображаешь тут великую защитницу? С чего бы это?
— Кроме нее у меня больше никого нет, — просто отвечает Алекса, — я не хочу, чтобы она страдала.
— Поразительная преданность.
— Кирсанов. Не трогай ее. Это я бомбила тебя все это время. Я заставила тебя выпрыгнуть из штанов, я заколачивала гвоздь за гвоздем.
Я зверею:
— С чьей подачи?
— Ей тоже было не просто…
Не могу. Запрокинув голову к потолку ржу, как ненормальный. Громко и зло.
— Ей было не просто? Ей? И в каком же пункте она мучалась? Когда витаминчиками меня кормила? Или когда играла обиженную и оскорблённую? Или может когда чемоданы с деньгами вывозила?
— Она ни копейки себе не взяла.
— Ах, да, мать вашу, вы же матерые благотворительницы…За чужой счет. Так, где там моя дорогая бывшая жена мучалась?
Змея молчит.
— Нечего сказать?
— Просто не вижу смысла, — от нее веет холодом, — ты же все равно не поверишь.
— Ты права. Не поверю. Ни тебе, ни ей. Так что можете свои игры запихнуть поглубже, сами знаете куда.
— Никаких игр. Я сказала зачем пришла. Хочешь на ком-то сорваться? Наказать? Срывайся на мне, — угрюмый взгляд в упор.
— Ммм, смелая? Или больная?
— Ты уже знаешь ответ.
— Думаешь, спрячешься за своим диагнозом? — облокотившись на стол, наклоняюсь в ее сторону, — думаешь, он тебе поможет, если я отдам тебя нужным людям? У них разговор простой – по куску в день отрезать будут, и на твоих глазах псам скармливать.