Хмурится, но не боится. У нее капец какие проблемы с обычным человеческим страхом.
— Или продам тебя в жаркие страны, в бордель. Будешь обслуживать толпы потных бородатых мужиков, пока не сдохнешь от грязи и заразы. Как тебе такие перспективы?
— Я не очень люблю жару, но… — разводит руками, — право твое.
Трындец. И ведь не бравада, ни хрена. Ей действительно пофиг, что я с ней сделаю. Смертница чокнутая.
— Раздевайся.
Вскидывает брови.
— Что стоишь? Хотела отдуваться за подруженьку? Вперед. Раздевайся.
Не говоря ни слова, она стаскивает через голову толстовку.
Ноль сомнений, ноль протеста. Полная готовность ко всему. Кажется, даже если я ей прикажу встать на колени и пустить в ход ротовое отверстие прямо здесь и сейчас – у нее ни один нерв не дрогнет.
Алекса берется за низ футболки и спрашивает будничным голосом:
— Дверь запереть?
— Зачем? Я проверяю нет ли на тебе прослушки. А то может в этот самый момент нас слушают, — вру. Я просто хотел проверить так ли готова ко всему, как говорит.
Алекса, как ни в чем не бывало кивает. Поднимает край футболки и поворачивается вокруг своей оси, демонстрируя голое пузо и спину.
Мляха, ну хоть какие-нибудь эмоции должны быть у этой куклы? Хоть что-то! Не бывает же так, чтобы было на все насрать. Даже у психопатов есть крючки, пусть не так много, как у обычных людей, но есть.
— То есть трусы можно не снимать?
Даже если бы она была самой распоследней бабой на земле, у меня бы на нее не встал ни при каких условиях. Она для меня анти-секс, стоп-слово, на корню убивающее любое влечение.
— Не стоит. Я, знаешь ли, с недавнего времени крайне брезглив.
Мой ответ Змея принимает, как нечто само собой разумеющееся. Опускает футболку, ждет.
Гребаная кукла с пустыми глазами.
— Так что мне сделать, Максим Владимирович, чтобы ты оставил Тасю в покое?
Нет таких опций. Просто не существует и все. Но кое-что меня все-таки интересует. И пока люди Стефа катят в нашем направлении, почему бы не развлечь себя занимательной беседой.
— Садись.
Она покорно опускает на стул. Смотрит, ожидая других распоряжений.
— Я знаю обо всем, что вы натворили. Но есть некоторые детали, которые хотелось бы уточнить.
— Что именно тебя интересует, Кирсанов? Спрашивай.
***
Первый вопрос, который молниеносно рождается в моей голове это «какого хрена», но Алексе задавать его бесполезно. Экзистенциальной составляющей звездеца занималась моя бывшая умница-жена, а рыжая всего лишь старательный исполнитель.
Я смотрю на нее и все не могу принять изменений. Она настолько плотно засела у меня в мозгах как стерва на шпильках, что образ девки в спортивном вызывает недоумение и отторжение. Для полноты картины ей не хватает только пузырей из жвачки и больших наушников.
Куда я смотрел в прошлый раз? Как им удалось меня провести? Алекса всегда казалась породистой сукой, а это просто недоразумение какое-то. И тем не менее я чувствую, что не врет, что именно сейчас она настоящая. А в прошлый раз я ни хрена не рассмотрел, потому что добрая жена кормила «витаминами».
А вот и первый вопрос:
— Чем она меня травила?
Смотрит на меня. Взгляд по-прежнему змеиный и это отрезвляет. Как бы она ни нарядилась, какой бы образ не воплощала в жизнь – суть останется прежней. Красноволосая Змея, психопатка. Остальное – шелуха.
— Тася никогда тебя не травила, — произносит совершенно ровным голосом, а я тут же представляю, как выкидываю ее в окно.
Ненавижу.
— Что ж, — откидываюсь на спинку кресла и складываю руки на животе, — кажется, разговора не получится.
Хмурится:
— Ты спросил про отраву. Я ответила. Что не так?
Я все забываю, что она прямая, как топор и полутона – это не ее конек.
— Ок. Если не отравой, то чем она меня поила?
— Названия препаратов я не знаю. Мне как-то не интересно было, — произносит совершенно будничным тоном, будто не злому вздрюченному мужику рассказывает о том, какой дурью его кормили, а передает прогноз погоды, — сначала несколько дней накручивала тебя чем-то, от чего верхняя голова начинает нижней проигрывать.
Карандаш, который я до этого крутил в руках, с громким треском ломается.
— Ну а что? — Алекса разводит руками, — Без этого ты бы на меня не повелся. Сам знаешь.
Я скриплю зубами. Как же бесит. Как же, мать вашу, меня все бесит:
— Дальше! — рычу.
— Потом, когда цель была достигнута, Таська просто убрала это и все.
Просто дала, просто убрала… Просто капец.
— И что пришло на смену?
— Да ничего особенного. Что-то бодрящее. Гуарана или как-то так, не помню.
— Хочешь сказать, что она меня банальными энергетиками накачивала?
— Ну да. Я же говорю, ничего особенного. Просто больше, чем надо и с завидной регулярностью.
Я сжимаю переносицу и шумно выдыхаю.
Энергетики, вашу мать! Меня тупо раскачивали энергетиками.
— И все? Не наркоты, не чего-то еще?
— Ты за кого ее держишь? — возмутилась Алекса, — она тебе дилер что ли? Или убийца? Нам нужно было, чтобы ты туго соображал, дергался и косячил, и мы этого достигли. Все. У нее никогда не было цели причинить тебе физический вред.
Она так говорит, будто и правда не понимает, чего я тут разоряюсь.
— То есть то, что меня там в хлам размотало, что я не спал, словил, как старый пердун трясучку, мучался от головных болей – это фигня?
В ответ философское:
— Побочку никто не отменял.
— А если бы в побочках был отказ почек, печени, сердца, легких и еще хер знает чего? Может я сердечник, или гипертоник? Может, я бы копыта откинул после такой бодрящей терапии?
— Тася за этим строго следила, — рыжая жмет плечами, ни капли не сомневаясь в решениях подруги, — до начала все проверила. И сердце, и давление. И все остальное. И потом контролировала.
Я сижу, закрыв глаза, пальцами тру виски, в которых безжалостно долбится пульс. Вспоминаю, как за пару недель до начала масштабной катастрофы, бывшая жена чуть ли не силой заставила меня пройти тотальный check-up. Я тогда ворчал, не понимал, зачем все это нужно. Говорил, мол я ж не дед какой-нибудь, чтобы все эти УЗИ и кардиограммы делать, а она оказывается готовилась, здоровье мое мониторила.
— Капец.
— Она заботилась о том, чтобы с тобой все было в порядке.
— На хрен такую заботу, — рычу, а Алекса предусмотрительно замолкает.
Ее не пугает мой рык, но она не дура, понимает, что к мужику не в адеквате лучше не соваться. А я очень сильно сейчас не в адеквате!
Почему-то новость о том, что Таисия кормила меня всякой мишурой, злит еще больше, чем мысль о том, что она могла подливать мне настоящую жесткую отраву.
Я чувствую себя полнейшим идиотом, которого провели, используя детские фокусы.
— Это все, что ты хотел узнать? — интересуется Змея, спустя некоторое время.
Я перевариваю очередное подтверждение того, что меня сделали как лоха. Две приютские девки развели по полной такого всего из себя умного и распрекрасного Кирсанова.
— Расскажи-ка мне про третью девку.
Змеиный взгляд становится еще более холодным:
— Про Аленку?
— Про нее родимую.
Я уже все на свете проклял из-за той встречи. Как так вышло, что небольшая интрижка, которая осталась в памяти размытым невнятным пятном, превратилась в такой глобальный звездец? Что это за магия такая цыганская?
— Она умерла.
— Супер. Меня интересует, что она такого сказала, что две великовозрастные кобылы на слово ей поверили, будто счастливый папаша – это я.
— Она никогда не врала.
— П-ф-ф… И все? Это единственная причина, по которой вы приняли ее слова на верну и отправились на охоту?
— Мы всегда были честными друг с другом, — упрямо повторила она, повышая градус моего бешенства. Захотелось прямо сейчас выкопать эту самую Алену, хорошенько встряхнуть и закопать обратно.