Я держу эмоции под контролем, хотя меня вот-вот бомбанет.
— А ты что? Собралась жизнь с нуля начинать? Без балласта из прошлого?
— Жизнь? — снова переводит на меня пустой взгляд и жмет плечами.
Что-то со звоном обрывается внутри.
Она не просто сдалась. Она поставила крест на себе.
Больше не цепляется, не злится, не смотрит на меня в плохо скрываемой яростью или тоской. Вообще пусто. Даже Алекса сейчас позавидовала бы тому равнодушию, что ширилось в моей бывшей жене. Тот огонь, который привлек меня в первую нашу встречу, очаровал и безжалостно покорил, не оставив шансов на спасение, теперь затух, оставив после себя лишь горсть черного пепла.
Тася замолкает, снова сосредоточившись на своей тарелке. Продолжает старательно есть, ведь пообещала, что не станет морить себя голодом, а свои обещания, даже самые дурацкие, она держит. Мне ли этого не знать.
У меня кусок в горло не лезет, просто перекрыто все диким спазмом. До сих пор не верится, что мы оказались в такой сраке из-за какой-то сучки. Что нас так перемололо из-за чужих обид и желания хоть как-то отыграться. Гребаный цирк с лядскими клоунами нервно отдыхает в сторонке.
После завтрака я сижу, сцепив руки в замок, а Таисия, как примерная хозяйка, собирает тарелки и отправляет их в посудомоечную машину, стирает со стола. За это время ее взгляд ни разу не поднимается на меня. Она не здесь, не со мной, Я чувствую, как с каждым мгновением ее относит все дальше.
А я…я хочу удержать ее, поймать до того момента, как она достигнет точки невозврата.
— Собирайся, — не узнаю свой голос.
— Куда?
С ее стороны ноль интереса, просто механическое уточнение. Мне кажется, скажи я сейчас, что собрался вывести ее в лес и закопать она даже не удивится, молча кивнет и пойдет за лопатой.
— Потом узнаешь.
Беда в том, что я сам не знаю, куда собрался ее везти, просто мне внезапно кажется единственно правильным и жизненно необходимым забрать ее отсюда.
— Дай мне десять минут, — просит бывшая жена, и я кивком соглашаюсь.
Десятью минутами больше, десятью меньше – неважно. Мы стоим посреди черного болота, которое пожирает наше время, нас самих. Захлебываемся. И кажется, только мне по силам вытащить нас из него.
Спустя ровно десять минут Тася спускается вниз полностью одетая. Темные волосы заплетены в косу, на лице ни грамма косметики, бледные щеки и темные круги под глазами – этот образ бьет наотмашь по нервам своей измученной беззащитностью.
— Я готова.
Как во сне мы выходим на улицу, садимся в машину и выезжаем за ворота. В машине еще прохладно, но кажется, что нет воздуха – вместо него отравленная пустыня. Я уже забыл, когда мог спокойно дышать, не чувствуя агонии за грудиной.
Я не хочу так больше. Меня это задолбало. Меня все задолбало! Я просто хочу вернуть наши жизни обратно и забыть обо всем дерьме.
Но для начала надо вскрыть нарыв, выплеснуть все, что накопилось. Надо сделать больно, чтобы потом стало легче.
Дорога до города занимает непривычно мало времени. Я сам не замечаю, как втапливаю педаль в пол, выжимая из машины максимум, и несусь вперед. Мимо пролетают голые, неказистые деревья, иногда с ревом проносятся встречные машины, но наша полоса всегда пуста.
Таисия ничего не говорит, даже не просит сбавить скорость, хотя вижу, как сжимает кулак на коленях – аж костяшки белеют. Ничего не говорит она и когда врываемся в город, и когда, миновав его по центральным артериям, выскакиваем с противоположной стороны и мчим к промзоне.
Молчит, хотя прекрасно поняла, что это за место, только костяшки белеют еще сильнее.
Спустя некоторое время, покружив среди разрушенных складов, я останавливаю машину возле того самого здания, где когда-то держали Алексу.
— Приехали.
Таисия смотрит в окно, потом переводит на меня серьезный внимательный взгляд. Ни слова не произносит, но я вижу вопрос в ее глазах.
Зачем мы здесь?
Действительно зачем? Для чего я привез ее сюда?
И ответ сам разворачивается у меня в груди. Чтобы спасти. Себя, ее, нас.
***
— За мной
Я первым выхожу из машины, а Таисия медлит, следит за мной взглядом через лобовое стекло и только после того, как требовательно киваю, выбирается наружу.
Я веду ее к той самой лестнице, которая поднимается на четвертый этаж. В промозглой тишине заброшенного здания наши шаги раздаются зловещим эхо, гул от которого бежит по перекрытиям и гаснет где-то далеко, создавая иллюзию присутствия еще кого-то.
Мы идем темными коридорами и за нами тянутся белые облачка теплого дыхания. Здесь холоднее, чем в городе или в доме, затерянном где-то в глубине леса. Нас обступают серые зловещие стены и сверху давит низко нависающий потолок.
Я первый, Таисия на пару шагов позади меня. Она ступает так тихо, что я не слышу, но точно знаю, что рядом. Ее присутствие – это особый вид электрического разряда, пробивающего двести двадцать от макушки и до пят.
Миновав хитросплетение переходов, мы выбираемся в то самое помещение, где когда-то мы с Седьмовым прессовали Алексу. Даже засохшая веревка, грязной змеей лежит на том же месте, где и прежде. На стене все так же красуется стрелка, которую эти сучки нарисовали, чтобы облегчить Змее побег от разъяренного дракона.
Кажется, это все было в другой жизни. Далекой и какой-то совершенно нереальной, местами дурацкой, местами очень дурацкой.
Сейчас я бы много отдал, чтобы отмотать назад и попасть в то время, которое можно назвать «до». До расставания, до звездеца. Отмотать и узнать, что творилось в то время у жены в голове.
Если бы я только знал…
Я бы все глупости вытряхнул из нее еще тогда, открыл бы глаза на милую девочку Алену. Но истории пофиг на сослагательное наклонение. Она презирает его и в открытую смеется над ним.
Таисия тоже замечает стрелку, которую возможно рисовала своей собственной рукой. На миг замирает, позволив горечи просочиться во взгляд, а потом отворачивается.
Помнит зараза. Каждый свой шаг, каждый этап своего извращенного плана.
Я подхожу к краю. Здесь нет ограждения, нет ничего, за что бы можно было ухватиться. Два шага и обрыв высотой в пять этажей, а внизу обломки и раскуроченная арматура. Свалишься – и хана всему.
— Зачем ты привез меня сюда?
— Узнаешь место?
Недолгое молчание, потом сдавленное:
— Да.
— Я все думал, как ты узнала о нем? — оборачиваюсь к ней, чтобы видеть лицо.
Оно все так же бесстрастно. Бледное, словно восковая маска.
— Подслушала, — Таисия равнодушно жмет плечами.
— Интересно и сколько всего ты подслушивала и подсматривала в моей жизни? Нравилось чувствовать себя великой разведчицей? Агентом ноль-ноль-семь? Ну и как оно? Вкусно теперь?
Молчит.
Ей нечем прикрыться, единственное оправдание оказалось еще большим фарсом чем наша семейная жизнь.
— Давайка прогуляемся, у нас как раз маршрут намечен, — киваю на стрелку.
Я понимаю, что это особый сорт садо-мазо, но никак не могу нащупать тот крючок, который запустит цепной механизм.
И вот мы идем по отмеченной тропе, стрелки то на стенах, то на полу. Влево, вправо, по коротким лестничным переходам и заваленным кирпичами помещениям.
Я слышу, как позади меня Таисия начинает тяжело дышать.
Я знаю, что с ней происходит. Она вспоминает. Проигрывает в голове все, что натворила, будучи ослепленной жаждой мести.
— Сюда не идем, — я не стал сворачивать в комнату, из которой был один узкий лаз. В прошлый раз мне не удалось протиснуться следом за Алексой, вряд ли сейчас что-то изменилось. Поэтому веду в обход, и вскоре мы выходим к провалу между двумя половинами зданий.
Прогулочным шагом я подхожу к краю и смотрю вниз.
— Как думаешь, если свалиться туда, есть шансы выжить? Или размотает так, что останется лишь фарш, нашпигованный арматурой?
— Я не знаю.
— Да? — делаю вид, будто озадачен, — не знаешь, а подругу свою этим путем погнала? Не жалко было? Или она не так ценна для тебя, как Аленушка.