— Что ж… я так понимаю вы — опекун Жени?
— Можно и так сказать.
— А его родители я так понимаю в командировке? Если это не секрет, конечно.
— Нет, какой же тут секрет? Просто его родители по долгу службы обязаны находиться в одной из дальних крепостей, но они решили дать своему сыну возможность получить образование в столице и поэтому назначили меня следить за ним.
— Что ж, это многое объясняет! Наверняка его родители служат Империи с честью!
— Еще как!
Вскоре они купили билеты и прошли внутрь закрытого синего купола. Пока они шли под водой Сакура носилась счастливая и смотрела на морских котиков, что плавали вокруг них за стеклянным коридором.
— Смотри-смотри! Какие они смешные!
— Да, вообще класс!
Затем они купили мороженного и расселись на местах и стали смотреть на то, как дельфины и тюлени делали всякого рода номера и Сакура каждый раз визжала от счастья, а вот Женя улыбался чуть ли не через силу.
"Какой кошмар… ну я же не маленький ребенок блин, чтобы радоваться такому! Ох… ну ладно, по крайней мере Сакура радуется…"
А она как раз таки уставилась на меня с таким умным и взглядом, который у детей бывает, когда они о чем-то догадываются.
— Тебе скучно? Тебе не интересны тюлени?
— Да не то чтобы, просто… я как бы уже насмотрелся на всяких там жуков и прочие ужасы, так что… ну как бы да, тюлени прикольные, скачут из воды, лапками хлопают, классно, ага…
— Понятно… — она о чем-то задумалась, — папа тоже так реагирует, когда ему скучно.
— Э? В смысле?
— Да он… также делает вид, что ему интересно, но на самом деле ему не интересно… это наверное потому, что вам мальчишкам нравится что-то другое?
— Ну… да, есть такое… видишь ли… мальчикам и впоследствии мужчинам приходится думать о том, чтобы вам, девочкам было хорошо, понимаешь?
— Не совсем.
— Ну вот смотри… твой папа он видимо много работает, да? Раз его с нами сейчас нету.
— Ага, оно постоянно уставший и он вечно уходит, когда ему звонят…
— Вот! Он очень усердно работает и именно поэтому у вас есть хорошая машина, квартира и вон телохранитель тот, а еще дорогая одежка и прочее.
— Но я ничего этого не хочу! Я просто хочу, чтобы папа с нами хотя бы разок отдохнул!
— Уж поверь, он наверняка хочет того же, но если он не будет так пахать, то вы быстро лишитесь и машины, и вон того дядьку в костюме…
— У нас еще слуги есть…
— …и их тоже лишитесь! А одеваться будете как… ну вон, ты же видела на остановке у мусорки бомжей, которые с протянутой рукой сидели?
— Ага…
— …вы вот также будете одеваться и милостыню просить! И радоваться дешевому засохшему хлебу, который из магазина по уценке продают за десять рублей!
— Э-э-э!? Как же так-то?!
— Ну вот потому, что жизнь так устроена! Просто прими это как есть и не задавайся лишними вопросами! А то облысеешь как какой-нибудь ученый и будешь здоровенные очки таскать!
— Вот оно что… и все-таки… как тогда папа будет радоваться? Если он все время работает…
— Он радуется, видя как ты радуешься.
— Э-э-э?! А откуда ты это знаешь?
— Ну… наверное потому, что я тоже мальчик и поэтому я понимаю, о чем думают взрослые дядьки!
— Понятно! Погоди-ка… то есть ты тоже походу радуешься, когда я радуюсь!? — Сакура аж засияла.
— Да, верно! Ты все точно поняла!
— Ура! Я так рада!
— Я смотрю ты очень взрослый и умный мальчик, раз все понимаешь и сумел так хорошо все объяснить! — сказала ее мама, буквально слева от нее сидела.
— Да не то чтобы, просто мне отец объяснял такие вещи… — сказал я засмущавшись.
— Видимо он много времени проводил с тобой?
— Ну да, есть такое…
Внезапно мы услышали стрельбу и крики со стороны входа, а затем внутрь ворвалась толпа каких-то вооруженных обрыганов в кожанках с ирокезами и телохранитель Сакуры че-то там попытался им доказать, выхватив ствол, но его тут же полили сотнями пуль из узишек и тот изрешеченный словно сыр упал наземь, а Сакура сидела застыв в ужасе, так как ее всю обрызгало его кровищей.
— А-А-А!!! — завопила она, впрочем как и другие дети.
— А ну заткнулись все быстро! Заткните своих щенков, пока мы их сами не утихомирили! — кричал какой-то чел с красным хайром в черной кожанке и прицелился в Сакуру из своего пистолета, у которой от такого ясен пень внизу натекла неприятная лужица.
— Не целься в нее, урод! — крикнул я и встал перед ней.
Тот явно раздумывал о том, пристрелить меня или нет, а затем он приставил мне ко лбу холодный ствол и стал кровожадно лыбиться, но тут его окрикнул другой.