И вот я на месте! Мне трудно было дышать. Искры сыпались из глаз. Я прислонился к стене, чтобы перевести дух. Призрак смерти витал надо мной, и все равно я гордился своим успехом. Однако впереди меня еще ждали дела! Немало дел!
Глава IX,
в которой я спрашиваю себя, стоит ли смерть того, чтобы ее пережить.
— Первым делом, Сан-Антонио, нужно обеспечить взрыв этой фабрики смерти!
Я упорно повторял себе эту фразу. Теперь, оказавшись на месте, я тем более не имел права потерпеть неудачу!
Я должен пристроить мою взрывчатку на место. Потом будет не так уж важно, что меня ждет.
Я пересек освещенную аллею и вошел в здание, указанное мне Ларье и являвшееся, по его словам, мозгом, главным центром этого ужасного места.
На другом конце аллеи я увидел охранников, возвращавшихся с лестницей. Ложная тревога привела их в хорошее настроение. Они весело обсуждали случившееся. Один из них позвонил по телефону, находившемуся слева от двери; я подумал, что он успокаивает ученых.
Я взглянул на стену и увидел, что на высоте человеческого роста в ней есть вентиляционные отверстия. Это было прекрасно — можно было только мечтать о столь удачном месте для взрывчатки. Я засунул туда один патрон и установил на нем время взрыва через час.
Затем я обошел здание с другого конца и пристроил таким же образом второй патрон. Теперь я мог воскликнуть: «Моя миссия выполнена!» Меня могли арестовать, четвертовать — это было просто смешно… Дело было сделано. Все должно было взлететь к облакам. Мои дорогие фрицы продолжат исследования своих вирусов там.
Я потел, как кочегар у топки. Пот тек по моему лицу, как вода в унитаз. Теперь я с трудом дышал. Мне казалось, что огромная железная рука сжимает мне грудь… Она впивалась мне в легкие… Все мои члены дрожали… Мне было тошно, и башка раскалывалась на части.
Мне нужно было обдумать свои дальнейшие действия. Попытаться удрать? А зачем? Чтоб утонуть в болоте, если попытка удастся? Нет, я предпочитал взлететь на воздух вместе с этой хибарой. По крайней мере, я мог бы из ложи наблюдать, хорош ли будет взрыв. В конце концов, разве не увлекательно погибнуть в артиллерийском огне, вызвав его на себя?
Прошло несколько минут. Неподвижность усиливала мое — болезненное состояние. Тогда я подумал об опрометчивом обещании, которое я дал Ларье. Я обещал в течение трех дней доставить ему лекарство! Господи, я ведь просто заговаривал ему зубы, но в сущности я просто олух! Лекарство-то здесь, под руками… Оно должно храниться рядом со смертью: одно бодрствует при другом!
Ах, это проклятое свойство людей надеяться! Отчаянное упорное желание жить, чего бы это не стоило!
Я выдвинул антенну рации: хоть сообщить Ларье новости. Если он, конечно, в состоянии говорить со мной. Я прошептал в микрофон:
— Алло! Алло! Алло!
Послышался его голос — жалкий, надтреснутый, больной.
— А! Наконец… Ну, что?
— Все в порядке, парень, я на месте…
Справа показался силуэт. Я выключил связь и прижался к стене. К счастью, охранник, делавший обход, не пошел по аллее, где я находился. Я закрыл глаза, чтобы не смотреть на него, зная, что взгляд привлекает внимание.
Спокойный звук его шагов исчез в тишине. Я снова вызвал Ларье: он был очень встревожен.
— Что случилось? — спросил он.
— Ложная тревога. Я вставил патроны с взрывчаткой в хорошие места. Теперь мы, по крайней мере, уверены, что лаборатория взлетит на воздух!
— Слава богу!
— Это еще не все. У меня есть двадцать пять минут, чтобы отыскать снадобье и выбраться отсюда. Сколько ученых в этой фабрике смерти?
— Четыре… плюс технический персонал.
— Все живут здесь?
— Нет, только директор. Остальные приезжают на машине, а живут в соседнем городе.
— А начальничек живет один?
— Не знаю.
— Спасибо… Попробую выпутаться из этой истории.
— Желаю успеха!
Я отключился и пристроил рацию у стены. Больше она мне не понадобится.
Над дверью горел электрический плафон. В домике директора был освещен и первый этаж и одно окно во втором. По-видимому, он жил не один. Я слышал звуки фортепиано. В доме играли. Если мои музыкальные познания меня не обманывали, это был Варшавский концерт или что-то на него похожее. Я посмотрел вокруг. Путь был свободен. Шаги охранника поглотило молчание ночи. Я вошел в освещенную зону и приблизился к двери. Она была заперта. Только бы не на засов! С замочной скважиной всегда сладишь, а засов — это другое дело!