Я вытащил свою незаменимую отмычку и приступил к исследованию замка. С бьющимся сердцем я пытался открыть его. Ура, дело пошло! Я толкнул дверь и вошел в скромно обставленный холл. Закрыв дверь, я подождал. В комнате направо, — вероятно, в гостиной, — продолжало звучать пианино. Я заглянул в замочную скважину. В комнате находился человек лет сорока, но с совершенно седыми волосами. У него был холодный и печальный вид; ясные глаза и волевой подбородок. Одетый в голубую домашнюю куртку, он, казалось, был весь поглощен музыкой. Да, таковы люди! Изготовляют штуки, способные уничтожить весь мир, но любят музыку больше, чем Моцарт! Им, видите ли, необходимо всегда держать пальцы на спусковом крючке или на клавиатуре!
Я вытащил оружие, проверил, на взводе ли оно, и спокойна открыл дверь.
Вы воображаете, что этот тип подскочил, увидев меня? Дудки! Он взял последний аккорд и обратил ко мне свой ледяной взгляд.
Так как я не начинал разговор, он обратился ко мне по-немецки.
— Очень сожалею, — сказал я. — Я говорю только по-французски.
— Что вам здесь надо? — спросил по-французски седой человек.
Я был очень доволен. Можно было, наконец, объясниться.
— Вам нужна моя жизнь?
— Совсем нет!
— Тогда зачем это оружие?
Вместо ответа я взглянул на часы. Оставалось не больше двадцати минут!
— Я пришел попросить у вас кое-что. И вы мне это дадите, если не хотите умереть.
— Что?
— Я знаю, что изготовляют в этой лаборатории. Наш секретный агент сумел заполучить одну из ваших ампул.
Тут он привстал.
— Ага, это вас заинтересовало?
— Ну, дальше? — прервал он.
— Но он разбил ее во время транспортировки.
— Нет!
Он, казалось, обезумел от тревоги.
— Что потом?
— Потом произошло то, что вам известно. Он убивает всех вокруг. Мы до предела ограничили его контакты, но мне необходимо уничтожить эффект вашей мерзости, понятно?
Злобная улыбка скользнула по его тонким губам.
— Сожалею, мсье, но противоядия, способного нейтрализовать действие моего яда, не существует.
Знаете ли вы, что такое разочарование? В горле у меня был комок. Я задыхался…
— Очень жаль, — сказал я. — Жаль вас, господин профессор.
Легкое беспокойство мелькнуло в его голубых глазах.
— Что?
— Дело в том, что и я заражен. А так как я рядом с вами, то и вы тоже!
Новая улыбка.
— Вы ошибаетесь. У меня иммунитет против этого снадобья.
У меня была большая охота врезать ему по физиономии.
— Если у вас иммунитет, значит вакцина существует. Давайте ее сюда и побыстрее!
— У меня ее нет!
— Это ерунда. Вы, ваши сотрудники и вы сами не можете быть отданы на волю случая. Мне нужны две дозы вакцины. Быстро!
Он покачал головой.
— Нет, мсье, вы сами должны отвечать за последствия вашего любопытства, вы и ваш… друг!
Ужасно было то, что ни мой крик, ни я сам не внушали ему страха. Смерть для него была охотно принимаемой возможностью.
Никакого средства его тронуть… Он неприступен. Я чувствовал, как бегут минуты, решающие мою судьбу и судьбу Ларье! Быть так близко к цели и не достичь ее. Это ужасно, согласитесь. А если вы с этим не согласны, катитесь куда подальше!
Пот все обильнее тек по моей бедной шее. Мне хотелось глубоко вздохнуть, не хватало кислорода, кружилась голова.
— Вам все равно, что человек погибает на ваших глазах, доктор?
— Это риск, свойственный вашему ремеслу, мсье. Вы не можете нас грабить и при этом требовать, чтобы мы вас жалели…
Он был прав, что и говорить! Его тон был безмятежным. Сильный акцент придавал особенную силу словам. Тогда мне пришла в голову другая идея, как попытаться преодолеть его невозмутимость. Я вытащил из своих огромных клоунских карманов гранату.
— Профессор, если вы не дадите мне противоядие, я взорву эту гранату посреди ваших построек!
Программа переменилась. Блеск его глаз погас. Он выпрямился во весь свой сто восьмидесяти сантиметровый рост.
— Граната может очень эффективно увенчать ваши усилия, господин профессор. Давайте махнемся: граната в обмен на две жизни. Эта граната — капитал, который вам нужнее, чем мне!
Он еще колебался. Я покосился на свои часы. Не больше семнадцати минут! Если их использовать с толком, в моем положении кое-что может измениться.