— Я не сбегала, — прошептала я, прижимая ладони к его груди.
Его сердце колотилось слишком быстро, слишком сильно, слишком дико. О, малыш. Я встала на цыпочки, и мои губы коснулись его, пытаясь успокоить его.
— Отведи меня… домой.
Мэддокс судорожно вздохнул, словно снова смог дышать. Его рука обвилась вокруг моей талии, как стальной обруч, и он практически потащил меня обратно в свою квартиру по соседству.
Его губы двигались вместе с моими, и я поцеловала его. Взяв под контроль поцелуй, я прикусила его губы, а затем скользнула языком в его рот. Он поднял меня на руки и закрыл дверь, прежде чем хлопнуть меня о нее спиной. Он не был осторожен, он не был мягок, и в этот момент мне было все равно.
Мэддокс застонал от моего поцелуя, и я почувствовала его толщину у себя на животе. Чувствовала, какой твердый … теплый, какой… тяжелый он был.
— У меня был не очень хороший сон, — прохрипел он, словно эти слова причинили ему боль.
Мое сердце упало, и мои руки сжались вокруг него.
— Проснулся в пустой постели. От этого стало еще хуже. — Его признание удивило меня.
Мэддокс никогда не позволял себе быть уязвимым рядом со мной, не по своей воле. Конечно, я видела его плохие стороны, его худшие стороны. Я видела его на грани срыва, но он скрывал свою боль за совершенной маской и никогда бы не признался в чем-то подобном. Его крепко сложенная защита была повержена.
Прямо сейчас Мэддокс Коултер был самой грубой и правдивой версией самого себя.
Открытый мне и уязвимый в моих объятиях.
Мои легкие сжались, когда я содрогнулась, чтобы не закричать.
— Я никогда не оставлю тебя, малыш. — Нежность сорвалась с моих губ прежде, чем я успела подумать, но это было… правильно.
— Лила. — В этом единственном слове было столько боли, мое имя на его губах, шепотом, словно он был умирающим моряком в море, ищущим убежища от неминуемой кончины.
— Клянешься мизинчиком? — У меня откололся маленький кусочек сердца.
Мой Мэддокс: мой.
Он всегда хотел быть моим защитником… и я хотела отплатить тем же.
Губы к губам, лоб ко лбу, сердца бьются друг о друга, тела сплелись — я прошептала:
— Клянусь мизинчиком.
Четыре года назад я встретила дерзкого и эгоистичного мудака. Он был всем, что я презирала, и всем, что, как мне казалось, мне не нужно в моей мирной жизни.
Сегодня я держала на руках того же мужчину… его другую версию.
И я поцеловала его.
Затем мы занялись любовью.
Грубой, страстной, безумной любовью…
Это было все, в чем я не знала, что нуждалась до сих пор.
ГЛАВА 7
Лила
Два месяца спустя
Наблюдение за футбольными матчами Мэддокса никогда не становилось менее волнующим. Каждый раз, когда я смотрела, как он идет по туннелю, который вел к футбольному полю с остальной частью его команды, слышала, как толпа сходит с ума, когда Мэддокс расхаживает со своей типичной чванливостью и высокомерной ухмылкой, моя грудь сжималась, и я чувствовала, как меня трясет от возбуждение.
Он любил толпу так же, как любил играть в футбол и находиться на поле. Мэддокс наслаждался вниманием своих поклонников. Энергия, зрители выкрикивали его имя, когда он делал идеальную спираль для приземления.
Это была первая домашняя игра в сезоне, и наши футболисты устроили настоящее шоу. Гарвард не проигрывал Университету Брауна три года. Если бы они выиграли эту игру, которая стала бы четвертой победой Мэддокса… Это был бы рекорд, и я хотела быть той девушкой, которая хвалит своего мужчину за их успех.
Мэддокс играл за команду с первого года обучения, и это будет его четвертый и последний сезон.
Да, это было глупо.
Но я чертовски гордилась им. Мэддокс Коултер был исключительным игроком. Ладно, да… Я определенно хвасталась – но это было моим правом и моим долгом как его девушки, не так ли?
Мэддокс сказал, что их тренеру не терпится выиграть эту домашнюю игру.
Моя работа заключалась в том, чтобы мотивировать его…
Отказаться от секса, пока он не выиграет эту игру.
Это превратило Мэддокса в сварливого медведя в последние два дня. Я растущий мальчик, детка. Мне нужна киска, три раза в день, как людям нужна еда.
Было трудно удержаться от секса, так как Мэддокс мог быть очень убедительным – и он, и его член.
Но если Гарвард выиграет, то его ждет настоящее удовольствие.
Я улыбнулась, когда толпа снова сошла с ума. Волнение забулькало в моей груди, когда я присоединилась к аплодисментам. Еще одно приземление моего человека.
Я слышала, что защита у «Браун» была слабой, и счет на табло в тайме – 21-7 – подтвердил этот факт.