Мне было наплевать… Мне действительно не стоило…
Но я встала с постели раньше, чем все обдумала. Я выбежала из своей квартиры прежде, чем смогла себя остановить. Мой мозг спорил со мной, говоря, что он не заслуживает моей помощи.
Мое сердце кричало и звало Мэддокса. Я запоздало осознала последствия своих действий… что для меня значило бежать к нему, когда он был в таком уязвимом состоянии. Я поняла, что последствия могут быть хуже, чем первоначальная боль, через которую я прошла, когда я поняла предательство Мэддокса.
Если бы я пошла к нему сейчас… если бы я позволила себе чувствовать его сейчас…
Но было слишком поздно. Я уже была в лифте, прежде чем успела подумать.
Он нуждался во мне.
Он нуждался во мне.
Он нуждался во мне.
Это произошло в замедленной съемке. Я спустилась на лифте в вестибюль и нашла его там. Он вышагивал по холлу. Его тело было напряжено и зажато. Он дергал себя за волосы, как сумасшедший. Он издал небольшой звук в задней части горла, сердитый рык, когда он начал бить себя по черепу.
— Блядь, блядь... БЛЯДЬ!
Он рассыпался передо мной.
— Мэддокс, — произнесла я его имя, прежде чем сообразила, что делаю.
Его голова резко вскинулась, и он уставился на меня, голубые глаза были такими суровыми, такими глубокими… глубокими, как океан, что я легко могла бы утонуть в них, и я… утонула.
Утонула и ушла на дно.
Его лицо исказилось от боли. На мне не было спасательного жилета, когда он подхватил меня своими мощными, яростными приливами и утащил меня под поверхность, утащив на дно.
— Лила, — хрипло сказал Мэддокс. Он посмотрел на меня, как будто я была его спасительной милостью, его спасательным кругом.
Его грудь хрипела от прерывистого дыхания, и я видела, как нарастает паника.
— Лифт, — прохрипел он.
Взгляд, который он бросил на меня, выпотрошил мое сердце. Разрушил мое и без того разбитое сердце, еще больше раздробив его на маленькие кусочки, которые невозможно было склеить снова.
Я подошла к нему, отступив на волосок от его трясущегося тела.
— Лифт… Я не могу… Лила. — Его глубокий ломаный тембр вибрировал в моих костях и скользил по позвоночнику. Я дрожала, чувствуя его боль, как свою собственную.
— Ты мне доверяешь? — спросила я, взяв его руку в свою.
Мэддокс переплел наши пальцы, крепко держась. Так туго, что я почти потеряла чувствительность в руке.
Поднявшись на цыпочки, я приблизила наши лица.
— Ты мне доверяешь?
Мэддокс сокрушенно кивнул мне. Его глаза сверкнули тьмой и страхом.
Он доверял мне.
Так же, как я доверяла ему.
Единственная разница между нами заключалась в том, что я не предавала и никогда не предала бы его доверие.
Я думала, что мы с Мэддоксом похожи. Он никогда не делал мне больно, как и я никогда не делала ему больно. Не добровольно. Не умышленно.
Оказалось… Я была неправа.
Неправа насчет Мэддокса. Неправа насчет нас.
— Держи меня за руку, — сказала я ему. Он так и сделал, схватив меня за руку, словно боялся, что я отпущу. — Поверь мне.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что происходит, чтобы понять, что я собираюсь сделать. Но было слишком поздно. Я не стала думать.
Он нуждается во мне.
Мои губы встретились с его губами, когда я нажала кнопку лифта. Она открылась, и я потянула Мэддокса к себе, обхватив руками его шею, и потащила нас обратно в лифт.
В тот момент, когда мои губы встретились с его губами, Мэддокс напрягся. Его широкие плечи напряглись, а шея напряглась. Он застонал в поцелуе — стон боли, страха… шока… и столько страданий.
— Лила, — прошептал Мэддокс мне в губы хриплым от эмоций голосом.
— Поцелуй меня. — Я привлекла его внимание обратно к себе, когда он начал понимать, что происходит и где он находится. В лифте. С его полных губ сорвался сдавленный вздох, и он начал отстраняться от меня, его глаза расширились от ужаса.
— Поцелуй меня, — выдохнула я. Мои губы приоткрылись, и я провела кончиком языка по кончикам его губ.
Его дыхание участилось, и я почувствовала его внутреннюю борьбу, знакомую мне боль, терзавшую его разум. Его худший кошмар. В тот момент, когда он открылся для меня, я засунула свой язык ему в рот. Мэддокс хмыкнул мне в губы, и его руки легли на мою задницу.
Он поднял меня, и я обвила ногами его бедра, зацепив лодыжки позади него. Его пальцы впились мне в задницу, и он впечатал меня спиной в стену лифта.
Все в порядке, я держу тебя. Чувствуй меня.
Наш поцелуй был боевым кличем, безумным отчаянием, таким плотным, что я чуть не вскрикнула, когда его губы жестоко коснулись моих. Я вдохнула его; тем не менее, он украл воздух из моих легких.