Я никогда не думала, что уйти от Мэддокса будет легко, но я определенно не думала, что буду страдать так сильно. Наши отношения никогда не были сплошь сладостями. Это были красивые розы с острыми уродливыми шипами.
Да, это был побочный эффект влюбленности в моего лучшего друга.
Последняя неделя была чистой агонией. Мэддокс всегда был у меня на уме. Я неустанно переживала за него. Каждый день, раз двадцать, я почти сдавалась. Желание бежать обратно к нему было сильным.
Иногда я звонила ему поздно ночью, когда знала, что он спит, и не брал трубку. Я бы скрыла свой идентификатор вызывающего абонента и позволила бы звонку перейти на голосовую почту. Просто чтобы я могла слышать его глубокий баритон.
Я сделала это однажды. Потом дважды.
А потом это вошло в привычку.
Я не могла уснуть, не услышав его голоса.
Эта навязчивая потребность в Мэддоксе росла с каждым днем. Как я могла попрощаться с ним, когда мое сердце все еще так отчаянно пыталось удержать его?
Я столкнулась с Бьянкой, и в тот момент, когда мой взгляд упал на нее, я почувствовала острую боль в груди. Черт, это больно. Ее живот вздулся и стал больше, чем в последний раз, когда я ее видела. Я даже могла видеть вздутие над ее мешковатым свитером. Она обхватила свой беременный живот, и я едва не вздрогнула.
Это было напоминание, которого я не хотела. Мэддокс собирался стать… отцом. Но не отцом моих детей. Жар ударил мне в лицо, и мое сердце катапультировалось в груди. Первой волной, которая поразила меня, была злость. Потом зависть. Негодование. В конце концов, это была тоска. Волна эмоций кипела внутри меня, грозя выплеснуться наружу. Впервые с тех пор, как я узнала, что Бьянка беременна от Мэддокса, я почувствовала непреодолимое чувство… ревности.
Я скрестила руки на груди. Словно чтобы забаррикадировать мое сердце от ее присутствия и ее слов. Последнее, что я хотела сделать сегодня вечером, это поговорить с мамой ребенка моего бывшего.
— Я не ожидала, что ты будешь искать меня сама, — сказала я с горькой улыбкой на лице. В последнее время мне казалось, что я не могу контролировать свои эмоции.
— Мне жаль, — выпалила она, выглядя весьма взволнованной.
Я подняла бровь.
— Ты боишься меня, Бьянка?
Она сглотнула и нервно оглядела пустой ресторан. В столовой были только мы вдвоем. Двое других сотрудников были сзади, убирались на ночь.
— Нет. Да. Может быть. Ты… немного пугаешь. Иногда. Особенно сейчас.
— Просто скажи то, что должна сказать. У меня нет времени играть в игры. И, пожалуйста, не смотри на меня с таким невинным видом. Прибереги это для того, кто на это купится.
Бьянка начала потирать свой вздувшийся живот, как бы успокаивая ребенка. Мне пришлось напомнить себе, что она беременна, и сдержать свой психоз.
— Я не хотела вставать между тобой и Мэддоксом. Это не входило в мои намерения, — пробормотала она, кусая губы.
Но она это сделала. Кроме того, я не могла винить ее, на самом деле.
Я закатила глаза, выглядя равнодушной. Но каждая клетка внутри меня бушевала, болела, ломалась.
— Почему ты не сказала Мэддоксу, когда узнала, что беременна? Почему ждала до шести месяцев?
— Я была… обеспокоена и напугана. Я не знала…
— Но ты должна была сказать ему, как только наши отношения стали достоянием общественности, — возмутилась я.
— Нет, — запнулась она. Вот чертова лгунья. — Я поговорила с Мэддоксом. Я сказала ему, что вам не обязательно расставаться. У нас все получится...
Я подняла руку, прерывая ее слова.
— Мне не нужно, чтобы ты говорила с Мэддоксом вместо меня. Мы с Мэддоксом дружим гораздо дольше, чем ты его знаешь. Я знаю его лучше, чем кто-либо другой, а он знает меня лучше, чем себя. Если мы хотим разобраться в этом, мы это сделаем. Нам не нужно, чтобы ты играла роль посредника.
Бьянка кивнула со слезящимися глазами.
— Что-нибудь еще?
Ее взгляд скользнул мимо моей головы, и она избегала смотреть мне в лицо. Она закусила губу, прежде чем прошептать:
— Мэддокс и его родители возвращаются на Манхэттен. Брэд хочет быть в комфорте своего собственного дома.
Что…?
Боже мой.
Я споткнулась спиной о стол, мои колени подкосились. Он уезжал. Мэддокс уезжал, а я не знала…
Мои губы разошлись в безмолвном крике, и я сжала кулаки.
Бьянка вбила последний гвоздь в крышку гроба, когда раскрыла свою очередную тайну.
— Он попросил меня поехать с ним. Он сказал… что хочет быть рядом до конца моей беременности и во время родов.
— Что насчет… его экзаменов?
— Он бросил учебу до конца учебного года.
Мои эмоции душили меня, и колючая проволока скручивалась вокруг моих легких. Я не могла… дышать. О Боже. Это был ад. Чистый, абсолютный ад.