Кто-то пытался проникнуть? Дерьмо! Я лихорадочно оглядела свою комнату в поисках какого-нибудь оружия. Где, черт возьми, моя бейсбольная бита?
Стук в окно заставил меня остановиться.
Я сжала простыню ближе к телу и посмотрела в окно.
Больше царапин. Еще один стук, на этот раз громче. В нем больше отчаяния.
А потом…
Его голос.
— Лила.
Боже мой!
— Лила, — позвал он громче.
Я слезла с кровати и бросилась к окну, в спешке практически сорвав шторы. Вот он. Мэддокс.
Выглядит совершенно красивым и захватывающим дух под лунным светом.
Он балансировал на крыше и схватился за край окна, глядя на меня взглядом, которого я никогда раньше не видела.
Мэддокс был здесь. За моим окном. Требовал, чтобы я открыла и впустила его… через несколько часов после того, как выгнал меня из его дома. О, ирония. Почему мы были в таком беспорядке вместе?
Не говоря ни слова, я приоткрыла окно и отступила в сторону, чтобы впустить его внутрь. Мэддокс споткнулся внутри, а затем выпрямился во весь рост.
Я забыла, какой маленькой из-за него казалась моя комната, когда он был здесь.
Его присутствие было внушительным, словно бушующая буря. Мэддокс возвышался надо мной, и я смотрела на свои голые руки. Моя кожа покрылась мурашками.
Его взгляд скользнул по мне, охватывая все вокруг. На мне была майка и шорты для сна. Это была самая грубая кожа, которую он видел с момента нашего разрыва.
— Что ты здесь делаешь? — наконец спросила я.
Он склонил голову набок.
— Я задаю себе тот же вопрос.
Когда ворвался холодный воздух, я закрыла окно и прислонилась к подоконнику. Он осмотрел мою комнату, его внимание упало на нашу фотографию на моей тумбочке. Наша выпускная фотография. В тот день, когда он подарил мне нашего ловца снов. Мы оба очень долго молчали, напряжение в комнате нарастало.
Мне больше не было холодно. Моя кожа покраснела под его восторженным вниманием, и я не могла отвести взгляд от его лица. Густые брови. Голубые глаза. Сильный нос. Полные губы. Квадратная челюсть и трехдневная щетина. Его красивое суровое лицо.
Наши взгляды снова встретились.
Мое сердце забилось.
А потом я почувствовала это… бабочки в животе. Бабочки, которых, как мне казалось, я потеряла раньше. Они никогда не исчезали. Просто затихли. Ждали, когда я, наконец, вырвусь из этого. В ожидании его…
Он скользнул ближе, сделав один шаг ко мне. Я схватилась за подоконник, чтобы не сделать какую-нибудь глупость, например, потянуться к нему, умоляя поцеловать меня.
Он наклонился вперед, его грудь слегка коснулась моей. Мои соски торчали из-под майки, а грудь становилась все туже и тяжелее.
— Лила.
Я вздрогнула, когда мое имя сорвалось с его языка, как будто он попробовал патоку. Он не произнес мое имя с насмешкой. Нет, это была просьба. Мое имя на его языке было шепотом, священной молитвой.
Его руки поднялись, и я ждала, затаив дыхание, прежде чем он обхватил мое лицо своими гораздо большими ладонями. Его большой палец провел по моей челюсти.
— Соври мне, — прохрипел Мэддокс, приковывая меня взглядом. Бежать было некуда.
— Я тебя ненавижу.
Его глаза потемнели от боли, прежде чем его губы врезались в мои, лишив меня слов и дыхания.
Мои руки обвились вокруг его головы. Наши губы столкнулись, борясь, разорвавшись и снова встретившись, как дикая, сердитая волна на берегу. Поцелуй углубился, став отчаянным. Яростным. В этом поцелуе не было ничего сладкого, но он сводил с ума.
Жар между нами обжигал нашу кожу, когда я цеплялась за него, целуя его в ответ, с таким же разочарованием и безумием.
Поцелуй длился долго, пока у нас не перехватило дыхание. Мир крутился и качался у меня под ногами, но мне было все равно. Я не хотела, чтобы мои губы отделялись от его. Я не хотела, чтобы это заканчивалось.
Этот поцелуй.
Его безумный, безумный поцелуй.
Это прикосновение.
Его безумное, безумное прикосновение.
Эти губы.
Его безумные, безумные губы.
Я знала, что Мэддокс Коултер был моей целью, и это подтвердило это. Это чувство в моей груди, которое больше не было пустым.
Наш сдерживаемый гнев, недели разочарования и месяцы непонимания пролились через этот поцелуй.
— Я так злюсь на тебя, — прорычал он мне в губы.
Мои пальцы зарылись в его волосы, и я сильно потянула их, вызвав у него шипение.
— Хорошо. Злись.
Это было все подтверждение, в котором он нуждался.
Он засунул свой язык мне в рот, пробуя на вкус каждый дюйм моего тела, заставляя меня подчиниться его нападкам. Мэддокс атаковал мой рот, и этот поцелуй был чисто животным.