Прошла неделя со смерти моих родителей. Дни тянулись один за другим, и, с каждым из них, приходило осознание того, что их больше нет. Я замыкалась в себе, а, если с кем-то и говорила, то только с дядей. Он всегда был рядом. Поддерживал, успокаивал, делился силой. Дастан ушел, и мы не знали куда, но, сейчас мне было не до него. Сегодня был день, когда мы решили, что нужно похоронить те останки, которые смогли разобрать после пожара. До этого, люди Оппия проводили там расследование и, только недавно закончили. Сказать, что многое узнали, нельзя было. Почти все сгорело. Прах моих родителей был в погребальных урнах и, при виде их, мне стало так больно. Это был день, когда я полностью осознала, что больше никогда не смогу услышать их ласковые голоса. Не смогу обнять маму и увидеть ее прекрасную улыбку. Не смогу услышать папин смех и покататься на его плечах.
Я плакала, тихо, только с одной эмоцией на лице и в глазах. С эмоцией всепоглощающей боли. Пришли многие. Кого-то я знала, кого-то видела впервые. Некоторые подходили к нам с дядей, принося свои соболезнование, а некоторые, видя мой взгляд, просто, тихо обнимали. Девушки плакали, мужчины держали себя в руках, поддерживая слабый пол, но, было видно, что им тоже нелегко. У моих родителей было много хороших знакомых, которые были готовы прийти на помощь, но не успели.
Когда каждый начал выходить к урнам и произносить речь, я, закрыв глаза, вспоминала их, слушая описание других. Слезы уже высохли, и руки перестали дрожать. Было легче. Я понимала, что не одна и, маму с папой будут помнить многие. Когда очередь дошла до молодой пары, которую я видела впервые, внезапно, подул сильный порыв ветра. Если бы не дядя, меня бы сбило с ног.
- Что это?
Вопрос звучал от многих. Не смотря на то, что мы находились на улице, возле огромного, семейного склепа, ветер не показался обычным. В нем чувствовалась сила. Когда он прекратился, и, я смогла открыть глаза, возле урны моей матери прорисовывался силуэт. Стряхнув накатившие слезы, я смогла разглядеть нежданного гостя. Вернее, мы его очень ждали.
- Дастан.
Вид у него был страшный. Бледное, осунувшееся лицо. Волосы потеряли свой блеск и были завязаны в тугой хвост. Черный костюм, практически висел на нем, так сильно он похудел. А глаза… Казалось, что он потерял смысл жизни, такая была в них пустота.
Я смотрела на него и не узнавала своего дядю. Всегда веселого и готового поиграть со мной. Любящего, заботливого. Было больно. Больно видеть его в таком состоянии.
- Дядя.
Тихо слетело с моих детских губ, и он дрогнул. Когда-то плавные движения превратились в каменные, тяжелые. Он посмотрел на меня, не узнавая, но, с каждой секундой, взгляд менялся. Сначала удивление, потом осознание и злость. Затем, он прикрыл глаза, на минуту, как будто, убеждая себя в чем-то мысленно. А когда открыл, попытался смотреть на меня добрыми глазами, в которых, иногда, проскальзывало безумие.
- Здравствуй.
Голос был охрипшим. Как после тяжелой болезни. Кривая улыбка, видно, что выдавленная с трудом.
- Как много вас тут собралось. Все такие грустные. Потеряли друзей, да?
- Дастан, прекрати.
- Ну, уж нет, я выскажусь.
Он опустил руку на светлую урну, в которой хранился прах моей мамы.
- Она была прекрасной. Чистой, невинной, ангелом воплоти. Всегда готова прийти на помощь. Никогда не упрекнула меня ни в чем, хоть я делал много глупостей. И, когда она, впервые, представила нам своего «Парня». - На последнем слове, он сделал особенное ударение. – Я был в не себя от злости. Он не подходил ей, и я знал это. А когда они сказали, что женятся и у них будет ребенок, я был готов убить его собственными руками.
Мое тело каменело с каждым его словом. В висках повторялись фразы, про то, что мой отец не подходил матери, и я понимала, что дядя его не любил. Оппий чувствовал мое состояние и попытался скрыть за барьером, но, я его разрушила. Он был удивлен, но, больше наложить полог тишины не пытался.
- И вот, пришел тот день, когда, из-за этого ублюдка, мою драгоценную Миру убили.
Его злобный оскал мне сразу не понравился, по этому, когда он развернулся к урне моего отца, я не выдержала.
- Стой, где стоишь!
Если телом я оставалась ребенком, то, морально повзрослела лет на десять. Еще в тот момент, когда погибли мои родители, кристалл начал действовать, постепенно открывая мою силу, и совершенствуя разум. Дастан ошарашено замер. Удивленный взгляд, только через пару секунд, был переведен на меня.