– Пойдем, Никита, Риту разбудим, – сказала бабушка и взяла Никитку за руку. – Валь, а ты куда?
– Можно, я с Катей?
– Да уж иди!
Ребята сидели на мостках и болтали ногами в воде.
– Как там ваш сосед? – спросил Сережка.
– Который?
– Погорелец.
– Что ему поделается? Штраф заплатил, технику закупил, опять музыку слушает. Дело кончится тем, что я его взорву.
– Чем? Соленым огурцом?
– Вот то-то и оно. А делать что-то надо. Если с бабушкой что-нибудь случится, я себе не прощу.
– Что с бабушкой, Валентин? – послышался голос с берега.
Ребята повернулись. Под ивой стоял дядя Виталий, тот, что защищал Вальку от Лёльки.
– Здравствуйте, – поздоровался с ним Валька. – Сосед нас достает. Слышите музыку? Даже здесь слышно. Представляете, каково у нас во дворе!
Валентин обернулся в сторону улицы, прислушался и спросил:
– Это он глухой или добивается чего?
– Конечно, добивается, – сказал Сережка. – Эти хрущи тут всю землю скупили.
– Ему что, мало?
– Теннисный корт, говорит, здесь будет. Врет, конечно. Просто решил деньги заработать на старухиной болезни, гад, – сплюнул на землю Сережка.
– Давай-ка я твой номер запишу, – доставая телефон, сказал Виталий. – Я подумаю, что можно сделать. А сегодня ровно в одиннадцать музыка замолчит.
Когда дядя Виталий скрылся за ивами, Энн спросила:
– Это кто? Мне кажется, он не очень добрый.
– Это Пинегин. Он на видео свадьбы снимает, выпускные, еще компьютеры ремонтирует. В общем, на все руки, – ответил Сережка. – Добрым ему быть не с чего. Обыкновенный он.
– Пьяница?
– Говорю, обыкновенный. Не лучше и не хуже других.
Часов в девять этот Виталий позвонил Вальке, и просил предупредить соседей, что в одиннадцать свет на некоторое время выключат, просьба не беспокоиться. Валька прошел по Чирка до дома Кожевниковых, предупредил всех. Никто не возражал, тетя Люда даже перекрестилась: «Слава богу, хоть высплюсь». Бабушка спросила, кто сказал об отключении, Валька, понявший еще в день знакомства, что этот Виталий ей неприятен, ответил: «Сережкин знакомый». Ровно в одиннадцать свет отключили, и улица имени Петра Чирка погрузилась в сон.
Следующим вечером музыка грохотала, пока не приехала полиция. Пузан вышел с наглой ухмылкой: «Всё, командир». Но с патрулем на этот раз приехал дядя Саша Огородников, одноклассник Кати, исполняющий обязанности заместителя начальника. Катя, шикнув на гомонивших у кирпичной ограды соседей, сказала:
– Саш, это ведь каждый вечер. Ваши сюда как на работу ездят. Наша доблестная полиция играет в этом шапито роль клоуна. Скажи, пожалуйста, вы не хотите нам помочь, не можете или вам не разрешают?
– Пишите заявление.
– Кто, о чем?
– Любой из вас. Обо всем об этом. И о том, что он угрожает вашей жизни.
– Катя, давай я? – сказала тетя Люда. – Он мне точно угрожал.
– Ты что, старая? – возмутился пузан. – Да я тебя…
Полицейские заржали:
– Всё, тетя Люда, теперь мы все свидетели. Пиши!
Огородников прочитал заявление и сказал:
– Грузите!
– Да ты что!
– Переночуешь, утром будем разбираться.
– Это незаконно!
– Конечно, воевать со старухами – это незаконно. Потому мы вас задерживаем на 48 часов. Дом закрывайте, и все давайте в машину.
– А нас-то за что?
– Есть сигнал, что среди вас есть находящиеся в розыске. Выясним, кто вы, и отпустим.
Валька перед сном записывал: «Надоели соседские войны. Хуже всех бабушке, но Кате тоже трудно уложить маленькую Риту. Даже тетя Люда заснуть не может. Хорошо, что майор Огородников забрал соседей в полицию. Но Катя сказала, что это на одну ночь, а местное начальство не даст обидеть этого гада. Кто поможет нам?»
Какой страшный день!
Полиция уехала, соседи разошлись. Конечно, утром нового соседа отпустили. Вернувшись, он увидел на кирпичной ограде короткое бранное слово, сплюнул и ушел в дом. Тут же возвратившаяся раньше охрана вышла скрести кирпичи. Назавтра у хозяина предстоял большой прием.
– Чувствую, скоро что-то произойдет, – сказала Елена Карловна внуку. – Катя просто сияет. Не знаешь, какую каверзу они задумали?
– Про Катю участковый сказал, что она изобретательная. Должно быть что-то грандиозное.
– Ох, боюсь я…
– Да ладно тебе, бабушка. У нас тут так плохо, что хуже не будет.
Сережка лежал на стволе ивы и дрыгал ногами:
– Ой, ребята, до сих пор, как вспомню, так ржу! Пьяные гости в бассейне бултыхаются, а на них г… стекает!
– Сережа, надо говорить фекалии, – тоном очень воспитанной девочки поправила его Аня.
– Или экскременты, – поддержала ее Энн.