Он не мог подумать даже о том, чтобы найти наемного убийцу, который выполнил бы за него грязную работу. Для этого у него не было достаточного количества наличных денег. Ко всему, Сэм не представлял себе, где следует искать такого человека. Даже если… нет, он не может вверять свою жизнь в руки убийцы.
Сэм вздохнул, приходя к выводу, что остается рассчитывать лишь на то, что провидение само проделает за него всю необходимую работу. А его лучшие годы будут тихо уходить.
И вдруг, к своему полному удивлению, он придумал идеальный способ убийства — безупречный и безопасный.
Это произошло два года назад.
Прозвучал сигнал интеркома, Сэм поднял трубку и сказал:
— Да, дядя.
— Сэм, зайди ко мне.
Раздраженная интонация, прозвучавшая в голосе дяди, не вызвала у Сэма ощущения тревоги. Он только что ловко избежал съемки для газеты, и Ральф его ворчливо поблагодарил. Ральф ненавидел фотографов и камеры и соглашался на съемку только совсем уж в безвыходных ситуациях.
Когда Сэм осторожно намекнул, что подобная реклама может оказаться полезной для продажи книг, Ральф недовольно прорычал: «Я не желаю подобных продаж. Мои книги должны продаваться сами по себе. Я хочу, чтобы известностью пользовались они, а не я».
Именно по этой причине Ральф Гелдерман так и не стал человеком, известным в каждом доме, а на обложках его книг печатались фотографии, сделанные десятки лет назад.
Поэтому Сэм, следуя инструкциям, всячески препятствовал фотографам, что неизменно радовало Ральфа.
Он поднялся по лестнице в аккуратный, удобно обставленный кабинет Ральфа, который также назывался офисом, и сказал:
— Да, дядя?
Ральф рассерженно сунул ему письмо.
— Почему они меня преследуют?
Сэм недовольно поджал губы. Он прекрасно знал, что письма поклонников (за исключением редких умных посланий, полных комплиментов, которые Ральф читал с удовольствием) не должны были доходить до дяди. Сэм уже давно научился разбираться с такими письмами сам. Сэм писал ответы, а Ральф лишь ставил свою подпись. Впрочем, Ральф уже давно их не читал и подписывал, не глядя.
Это была не самая разумная практика, и Сэм однажды заметил, что не следует ничего подписывать, не читая.
— Если я не могу тебе доверять, то мне следует тебя уволить. Так могу я тебе доверять? — спросил он.
— Конечно, дядя. Я лишь сделал замечание общего характера. — Однако в дальнейшем Сэм постарался воздерживаться от подобных заявлений.
Сейчас он случайно допустил, что письмо одного из «поклонников» попало на стол к дяде. Оказалось, что его написал очередной псих, одержимый бредовыми идеями, — да, Сэм допустил серьезную оплошность.
— Этот тип, — сказал Ральф, вглядываясь в подпись, — по имени Лоуренс К. Лигорн, убежден, что существует коммунистический заговор, в который вовлечены средние школы в его городке на Лонг-Айленде, и он хочет, чтобы я объединился с ним в борьбе с коммунистической угрозой. Очевидно, он путает меня с моими вымышленными персонажами. Он хочет пообедать со мной — кстати сказать, за обед он платить не намерен. Неужели я часто получаю такие письма?
— Одно или два, дядя. Не слишком много.
— Ну, так я не хочу больше их видеть. Естественно, я не желаю встречаться с авторами таких писем. Тебе нужно послать вежливый отказ. Да, вежливый отказ, но такой, чтобы он больше мне не писал.
— Именно так я и стараюсь делать, дядя. Это больше не повторится.
— Хорошо! Ты уж постарайся!
Сэм кивнул и повернулся, собираясь уйти. Как всегда, Ральф выглядел моложе лет на десять своего истинного возраста. Его густые волосы еще не начали седеть — хотя у Сэма уже посеребрились виски, да и семейное сходство оказывалось в пользу Ральфа.
Сэм вздохнул, вернулся в свой кабинет, который находился на нижнем этаже квартиры, занимавшей два этажа в Верхнем Ист-Сайде[1], и снова прочитал письмо.
Не вызывало сомнений, что автор письма безумен. Странно, но Ральфу Гелдерману часто писали сумасшедшие. Возможно, дело заключалось в том, что в книгах Ральфа речь шла о шпионах и заговорах; очевидно, шпионские истории дяди вызывали у некоторых людей приступы паранойи.
Таких людей лучше всего игнорировать. Отвечать не было ни малейшего смысла. Любой ответ будет провокацией.