Когда же боль понемногу начала спадать, Мария решила уехать в Италию и там где-нибудь найти хоть какую-нибудь работу. Там она и встретилась с Горми и его командой.
- Он очень добрый, - в заключение сказала Мария, улыбнувшись, - у него большое сердце. Он мне заменяет отца, которого, должно быть, сейчас нет на нашей грешной земле. А как же ты попала в Италию, если твоя семья в Париже?
Иден знала, что Мария задаст этот вопрос и уже сразу решила, что расскажет всю свою нереальную историю.
За все время, когда Иден рассказывала, Мария не проронила ни слова, хотя к концу истории у нее появился какой-то непонятный блеск в глазах.
- Я знала! – воскликнула Мария, а ее лицо засияло, - я с самого начала знала, но ваша грубость привела меня в сомненье… Иден! – Мария вдруг крепко обняла ее, - Иден де Лярус, которая славиться своим ангельским голосом!
- Что… - Иден, как окаменевшая от шока, выслушивала все похвалы, которые ей делали в Париже, но кто она? Разве Мария была в Париже? По ее истории такого не скажешь.
- Откуда ты…
- Я видела вас! – Щеки Марии порозовели, а глаза заблестели, - Вы помните май 1660 года? Я была одной из приглашенных, благодаря Горми. И я слышала ваш чудесный голос! Вы так прекрасно пели…Я обожаю вас! Спойте для меня, пожалуйста! – Мария взяла руку Иден в свои, - Хоть что-нибудь, я умаляю!
В тот вечер Иден просто не смогла ей отказать, но она и не догадывалась, что и в последующие вечера Мария также будет упрашивать ее спеть, а после и вся команда, восхищенная ее чудесным голосом. Сначало Иден было не по себе от такого внимания, но потом ее даже и не приходилось упрашивать, так как ей уже самой нравилось доставлять этим добрым людям удовольствие своим голосом.
Но теперь пришла пора расстаться, только команда в последние минуты будет смотреть не на красавицу Иден с роскошными рыжими волосами, а на молдодого мужчину с толстыми черными бровями и большой шляпой, которая прекрасно закрывала волнистые шелковые волосы.
Да, ей снова пришлось переодеться в мужчину, так захотел Горми, сохранив ее одежду, ради ее же безопасности.
- Так и мне будет спокойней, - объяснял он в тот день, когда отдал Иден одежду, - и у вас будет меньше мужского внимания. Вы меня понимаете?
Иден кивнула.
- Ну вот и славно! Сейчас ваша красота может погубить мой план для вашего освобождения.
Сейчас же они, спустившись с корабля, направились прямо в пивную «Ля-Верни». Там их, по словам мистера Горми, должен был ждать Марфус Корэ, который знает то, что им, а вернее самому Горми нужно. Это было небольшое одноэтажное здание с большими окнами.
Пятерка людей вошла в пивную и заняла единственный свободный столик во всем зале. Клубы дыма словно туман застилали всю пивную, не говоря уже о пьяных людей, которые веселились и танцевали до упаду, время от времени сбивая с ног официанток, которые бегали туда-сюда, пытаясь как можно быстрее утолить жажду посетителей.
Иден сразу не понравилось это место, чего нельзя было сказать о Робэрте, который с улыбкой прикидывал, сколько сегодня набежало народу.
- Эх, эти старики! – молвил он, посмотрев на Горми, - их тут каждый день полным-полно!
- Я бы не сказал. – Покачал головой Горми, даже не посмотрев в его сторону: он все искал глазами Марфуса Корэ, который, по его словам, должен был ему сообщить нечто очень важное.
- Может, возьмем по бутылке рома? – предложил Колину Роберт, слегка подмигнув.
У Колина уже появилась хитрая улыбка, но все это не ушло от бдительного Горми.
- Вы что, - не на шутку рассердился старик, - пришли сюда, чтобы гулянку устроить, или делом заниматься? Как вы могли… Он пришел! – взгляд Горми тут же перешел на человека, идущего прямо к ним, - Это Марфус Корэ.
Все сидящие за столом повернулись к красивому высокому мужчине с черными небрежно уложенными волосами, серьезными темно-карими глазами, облаченного в грязную одежду: расстегнутая рубаха открывала его смуглую кожу и накаченные мышцы, отчего невозможно было отвести взгляда.
Официантки оборачивались к нему и бесстыдно улыбались и подмигивали, предлагая провести сегодня вечер в подле нее, но немного суровый и серьезный взгляд, свойственный только этому мужчине, обращался только к сидящим за столиком.