Ей пришлось подойти к нему, чтобы он ее смог и услышать и увидеть.
- Алекс! – позвала она его еще раз, но теперь он ее услышал и, даже вздрогнул от неожиданности.
- Иден! – обрадовался он, вставая со стула и раскрывая для нее объятья, - право же, не ожидал! Как я рад тебя видеть.
Иден с радостью обняла своего друга, но ее поразило то, что он ведет себя так, словно они не виделись всего две недели.
- А ты присаживайся рядышком, дорогая моя, - Алекс поставил ей стул подле себя, - у меня для тебя много новостей! Одна из них очень плохая, которая привела меня в оцепенение на множество дней! И я с трудом могу говорить о ней даже сейчас…
- Ты меня заинтриговал, Алекс. Так что же стряслось?
- Салина мертва! Моя жизнь, мое сердечко покинула меня! А я так ее люблю! Так люблю!
- Умерла? – удивилась Иден, - от чего же? Она была больна?
- Нет, болен был я своей любовью, а она была как цветок - прекрасная и свежая! Но ее кто-то убил…По крайней мере, после ее гибели, никто больше не видел того мерзкого человека, который однажды отобрал ее у меня. Салина же лежала смирно с ножом в сердце, а ее глаза, будто бы смеялись надо мной… Вообще она никогда не любила меня. Мне так больно это сознавать. Ты даже не представляешь, кем она была для меня! Однако я нашел утешение…
- Но как ты узнал, что у нее был нож в сердце? – вся эта история казалась для Иден очень странной. Однако и ответ Алекса не рассеял ее сомнений:
- Не знаю, - пожал плечами Фрайс, - я сам иногда спрашиваю себя об этом. И мои стихи порой сильно тревожат меня. Хочешь почитать? Возможно, там ты найдешь ответ на свой вопрос и, заодно оценишь мои старания. Держи, - Алекс подал ей листок бумаги со стихом, - я его написал уже давно. Еще до смерти моей любимой.
Иден принялась читать, с каждой строчкой все больше ужасаясь и удивляясь, как мог ее друг, которого она знала почти восемь лет, написать такое:
«Уйди прочь! Не приму я тебя никогда!»
Я заомнил навечно твои все слова.
Мне же больно! Ты слышишь?
Не можешь понять!
Ты коварна, прекрасна…
Но пора тебе в ад!
Ты ж сама заслужила,
Ты ж сама предала.
Ты ж сама дико, с криком меня прогнала.
Вот и будешь ты таять,
Как снежинка во тьме.
Этот ужас сама испытаешь на мне.
Ты прекрасна на свете,
Но ужасна во тьме!
Прочитав этот страшный стих до конца, Иден с недоверием посмотрев на своего друга, спросила:
- Когда именно умерла Салина?
- Неделю назад, а что?
- Какого числа?
- 20 ноября. Помню, в этот день выпал первый снег, - улыбнувшись, вспомнил Алекс.
- Боже мой! Ты хоть понимаешь, что сейчас сказал, если верить твоему ужасному стиху? Вот, - Иден поднесла листок к его лицу и пальцем указала на нужную строчку.
- Вот и будешь ты таять, как снежинка во тьме, - прочитал вслух Алекс, - то есть, ты думаешь, что ее убил…я? Ты считаешь меня убийцей?!
- Я предполагаю только это, Алекс. Только предполагаю…- взгляд Иден упал на еще один лист бумаги, только уже с другим стихотворением, - это тоже ты написал?
Алекс с гордостью кивнул.
- Я бы сказал, что это самое жуткое стихотворение, которое я когда-либо сочинял, - сказал он, отдав ей этот стих на чтение, - я его, если честно, написал за день до смерти моей Салины.
Иден уже с опаской взяла листок со стихом, ловя себя на мысли о том, что она сидит с убийцей. Стих и вправду был более ужасней первого:
Судьбу, как колыбель, качая,
Любовь я лживую прогнал.
Рассвет встречая, по ночам,
Я розу дикую сорвал.
К тебе, как миленький бежал.
И зря, ты прогнала меня.
И я душою умер вовсе,
А ты ушла, забрав с собою
И розу дикую мою, и сердце забрала навеки.
И как же быть?