События в ее некогда размеренной жизни развивались так стремительно, что она все еще не решила — как же ей быть дальше? Бабуля бы наверняка сказала — "Расслабься и получай удовольствие" А какое уж тут удовольствие, если от Аркха она так и не дождалась того самого внимания, на которое она так рассчитывала. Зато Сандро не давал ей прохода. Если она так не интересна Аркху — может, ну его? Может, он вовсе не тот, кто нужен ей?
Расслабленная в теплой ароматной воде, Тасся задремала. И не услышала, как в закрытую дверь тихо постучали. А затем, так и не получив ответа, дверь открылась. На пороге стоял Аркх, словно завороженный, глядя на спавшую в пенной ванне девушку. Он едва успел подхватить ее на руки, когда сонное тело начало сползать в воду. Весь мокрый, в облачках пены, он бережно нес свою ношу в постель.
— Завтра я буду пахнуть, словно клумба, — подумал он, нежно вытирая так и не проснувшуюся девушку пушистым полотенцем и укладывая ее на огромную кровать.
***
Тасся лежала в высокой траве, подставляя довольное лицо прохладным травинкам, которые то и дело норовили забраться ей в ухо, пощекотать ее ноги, животик. Где-то журчала вода — не широкая, но глубокая и с прохладной водой река протекала по усадьбе Аркха. Вчера ей не удалось поплавать — она не взяла с собой купальник, да и раздеваться перед Сандро ей не хотелось. Хотя, наверное, как и любой девушке, ей было очень лестно такое внимание. И даже легкие мурашки пробегали по телу, когда он случайно касался ее.
А вот Аркх… И в ее памяти возникли черные бархатные глаза, так страстно смотревшие на нее. Жаль, что только во сне. Так хотелось провести пальчиком по колючей скуле, покрытой черными щетинками. Или зарыться носом в черные, как смоль волосы. Иногда, когда они оказывались достаточно близко друг возле друга, до нее доносился его запах — пряный, терпкий. Так пахнут старые кедры, которые растут в саду ее мамы. И при этом жаркая волна побежала вдоль по спине.
Ей представилось, как по телу скользят его большие, горячие, очень нежные, но настойчивые руки. Шершавые кончики пальцев царапают нежную кожу. Открыть глаза? И прогнать такой чувственный сон? Еще чуть-чуть…
Широкие ладони гладят бедра, по бочку медленно подбираются к груди, легонько сминают ее. Пощекотали сосок. Она затрепетала и выгнулась в пояснице, издавая тихие протяжные стоны.
Ее полусонное тело требовало продолжения. Ей не хотелось просыпаться и обрывать это восхитительное видение.
Она раздвинула колени, холодная шелковая простынь мимолетно опустилась на разгоряченное лоно.
Он водит ладонью по внутренней стороне бедер. Пальцы то прижимают, то отступают. Заставляя ее едва ли не вскрикивать от разочарования. Ловкие пальцы дразнят, дотрагиваются и царапают, кружат и надавливают… Входят и скользят внутрь. Сначала двигаются медленно, вкрадчиво, а затем становятся резкими и быстрыми. Бедра двигаются им в такт, а тело извивается от удовольствия.
Пальцы двигаются неутомимо, нетерпеливо. Выгибающееся тело требует большего, затвердевшие соски просят ласки, бесстыже раскрытое лоно требует…
В момент, когда жаркая волна затопила девичье тело, синие глаза всплыли в ее мозгу.
— Тасся!!! — рычал он.
— Сандро!!! — заорала Тасся и проснулась…
Глава 14. Ночь
Тасся села на кровати, прижав пальцы к губам. Только бы никого не разбудить! То, что она кричала, сомнений не было — горло все еще першило. Или, может, это от возбуждения?
— Ох, мамочки, — прошептала Тасся.
Только что, во сне, она страстно и горячо отдавалась мужчине. Но почему именно Сандро?
Девушка всхлипнула, и посмотрела на свои ладошки. Они не светились. Ни одна искорка не пробегала по ним. Ни синяя, ни белая, никакая… Только пекло то место на запястьях , где накануне обвилась нить, привязавшая душу Крис к ней. Тасся прислушалась — тишина.
Ну что ж, своим воплем она никого не разбудила, это хорошо.
Шелковая простыня сползла по ее ногам и упала с кровати. Край шелка, падая, задел по возбужденным складочкам. От неожиданности, девушка вздрогнула и сдвинула бесстыже расставленные колени.
Как же она посмотрит завтра в глаза Аркху? А Сандро?!
На плохо слушающихся ногах она побрела в ванну. Включив холодный душ, она встала под колючие струи. А затем, намылив душистым гелем мочалку, неистово терла себя, словно пытаясь смыть следы былой страсти.