Дернулась, взбрыкнула. Попыталась ударить ногами, поцарапать ногтями. Тщетно. Его рука неумолимо подкрадывалась к животику. Горячее тепло его руки дотянулось до бившегося внутри малыша.
— Мой малыш? — Шепот на ухо пустил ворох иголочек по коже. — Наш малыш.
Больше не спрашивал. Утверждал. И нежно положил руку ей на поясницу. Она вздрогнула, рвано выдохнув. Голова опустилась ему на плечо. В ухе ее громом отдавалось его учащенное сердцебиение. Наконец она там, где и должна быть — в его любимых, до мурашек, объятиях.
Глава 21
— Я пришел за тобой. — Почувствовав, как напряглась ее спина, он поспешил продолжить. — Тссс. Не спорь. Просто выслушай.
Словно успокаивая встревоженную женщину, рядом в траве застрекотали цикады. Ветер шалил в кроне старого дуба, к которому бережно перенес ее Олих. Словно огромный живой шатер, разлогие ветви закрыли их от целого мира. Велма вспомнила, что он всегда умел договариваться с живыми, будь то твари не земные, или простые деревья.
— Я пришел за тобой. И останусь с тобой там, где захочешь быть ты. Будь то мой мир. Или Темный. Или здесь, среди людей.
— Но, как же … Ты же наследник императора, — грустно покачала головой Велма. — Твой отец никогда не отпустит тебя. И не примет меня.
— Все изменилось. — Олих склонился ниже. Его породистый нос с высоко вырезанными ноздрями, словно ожил, вдыхая любимый аромат. — Ты все также пахнешь травами.
Он властно, но при этом очень нежно прихватил пальцами подбородок и поднял ее лицо вверх.
— Отца больше нет.
— Оу, мне так жаль.
— Не ври, — гортанный смех сотряс его грудь. Разбуженный незнакомым звуком, в животе завозился малыш. Горячее тепло его рук согрело и успокоило дитя.
— Что смешного?
— Да вспомнил, как он пытался тебя …. э-э-э-э… соблазнить.
— Ты знал это?!!
— Знал. Меня предупредил об этом его младший сын.
— Пфф, Ильшат к тому же и твой младший брат. Сколько у тебя всего братьев то?
— А я знаю? И не спрыгивай с темы. Я, кстати, знаю, что именно Ильшат помог тебе скрыться.
— За что мы с малышом ему будем вечно благодарны.
— Он должен был посоветоваться со мной.
— Я так понимаю, ему здорово от тебя досталось?
— Да как бы я посмел? Кто ж решится выступить против Золотого Дракона?
Велма не поверила своим ушам.
— А разве… не ты? Золотой Дракон — не ты?
Олих приблизил свое лицо к ней. Глаза в глаза. Он должен видеть ее реакцию.
— Я отказался от титула. Теперь Золотой дракон — Ильшат.
Изумрудные глаза распахнулись от изумления. А затем две маленькие слезинки скатились вниз по щекам. Радость и восторг плескались в ее глазах.
— Теперь ты понимаешь, чем я пожертвовал ради тебя? — шептал он ей.
— И конечно же что-то хочешь взамен?
— Непременно. И причем немедленно…
Сильные руки на ее бедрах заставили ее вздрогнуть. Рука нащупала родинку в ложбинке под самой ягодицей. Она всегда становилась неимоверно чувствительной при его прикосновениях. Пальчики Велмы забрались под его шелковую рубаху и нащупали на его ребрах почти такую же. Два пятна, так похожие на две половинки сердца, горели и пульсировали.
Бережно, очень бережно он опустил ее на траву. Теплые ладони скользнули по коленям и развели их в стороны. Олех улыбнулся одними глазами и стянул с плеча бретельку сарафана. Затем вторую. Опустив вниз плотные шелковые чашечки, облизал взглядом грудь. И без того ее неровное дыхание сбилось. Причем не у нее одной.
Пока ветер овевал возбужденные сосочки, жесткая ладонь скользила по талии вверх и замерла под грудью, там, где учащенно билось сердце.
Темные, как ночь глаза перехватили ее взгляд, и она ощутила, как палец дразня мазнул мгновенно твердеющий, чувствительный как никогда, сосок.
— Кажется, у нас будет много детей. О-о-о-чень много…
Его шепот вызвал волну жара, ударившую вниз живота, и она машинально двинула бедрами. Отчего он шумно втянул в рот воздух сквозь стиснутые зубы. Этот чисто мужской жест был невыносимо сексуальным, а вспыхнувшие золотом глаза с узким вертикальным зрачком столь красноречивыми, что она облизала губы, не отрывая взгляда от его рта.
— Да. Да… пусть будет много…
Он толкнулся в нее очень аккуратно, и снова толкнулся, наращивая темп. Движения бедрами были тягуче медленными, а проникновения все глубже. и ей пришлось закусить нижнюю губу, подавляя рвавшийся стон удовольствия.
Внизу живота словно начала раскручиваться раскаленная пружина, с каждым витком заставляя напрягаться все сильнее. Он опустил руку на пульсировавший бугорок и стал вырисовывать пальцем невидимый узор, сначала едва касаясь, затем усиливая нажим…