— Да все нормально, — залепетала я в область черноволосой макушки, пока демон, склонившись над моей ногой, рассматривал незначительные раны. — Просто царапины.
— Мышка, — принц поднял на меня стремительно побледневшее лицо, резко выделяющееся на фоне потемневшего леса. — Эти шипы ядовитые для таких, как ты.
Сердце сильно ухнуло, отчего внутри все вздрогнуло.
Осознание наступило быстро, испуга почему-то не вызвав, а наоборот, настолько сильно отрезвив мозг, что каждая черточка этого мира проступила отчетливее, как будто кто-то навел в объективе резкость.
Я вмиг ощутила каждую грань, каждую деталь, каждое искривление пространства — не только сознанием, но и всем телом разом. Я стала миром, а мир стал мной.
Но это не продлилось долго, а исчезло со следующим ударом сердца.
— Я умру? — голос прозвучал глухо, но спокойно.
— Большая часть яда уже высохла, — быстро заговорил демон, ощупывая кожу, — но остатки все же попала в рану. Я попробую заставить твое тело отторгнуть яд вместе с кровью, но мне нужно, чтобы ты оставалась в сознании, так будет безопаснее. Мне нужно видеть, в какой момент остановить кровотечение…
Дослушивала я демона уже лежа, потому что ноги ослабели и тело начало заваливаться набок. Если бы Сатус меня не подхватил, то я бы кулем рухнула набок. Совершенно некрасиво и абсолютно неизящно.
Хотя, с чего это вдруг меня вдруг взволновало, как я выгляжу? Тем более, в момент, когда следует думать о выживании, а не о красоте.
И все же…
— Эдгар, держи её! — послышался крик откуда-то издалека.
Перед мутным взглядом возникло лицо Блейна, глаза которого вновь подсвечивались желтым. Только почему-то его лицо было искажено, словно я смотрела на него сквозь полупрозрачное рельефное стекло.
— Эд, не дай ей отключиться! — в мозг вонзился очень громкий и очень властный голос Сатуса.
Думать было тяжело. Еще труднее было вспомнить, кто такой Эд. Но я должна была его помнить. Почему-то это казалось важным, и я цеплялась за эту мысль, как за якорь. Вот только, с каждой секундой сосредоточиться становилось все труднее, мысли рассыпались, как песочный домик, ускользая сквозь пальцы.
Тело словно подхватили мягкие теплые волны и меня начало уносить куда-то, где хорошо, тепло и спокойно. Где выводили звонкие рулады птицы и пахло очень знакомо. Кладбищем.
Чем пахнет кладбище?
Сухой землей, утоптанной ногами прощающихся. Срезанными цветами, чья судьба — завянуть на надгробной плите. Мокрым пластиком — это разлагаются на могилах омытые дождевой водой и разогретые на солнце искусственные венки, которые будут продолжать разлагаться еще лет пятьсот, отравляя мир на долгие века вперед, даже после того, как кости мертвеца, для которого их принесли, очистятся от гниющей плоти, истлеют и превратятся в удобрение.
— Миииираааа, — послышался шепот, который разнес ветер. Он играл с травинками, взбегал вверх по деревьям, вырывался из густой листы, устремлялся к небу и стремительно возвращался обратно, чтобы запутаться в моих волосах. — Миииираааа.
Я вновь стояла на том самом кладбище, откуда меня увел говорящий кот с непомерной любовью к еде.
— Как и положению любому приличному коту, — заявили откуда-то снизу.
— Сократ! — удивилась я, рассмотрев рыжую пушистую морду у своих ног. — Что ты здесь делаешь?
— Это я у тебя хотел узнать, — надулся пушистый. — Что ты делаешь в моем сне?
— Это сон? Твой сон? Кошачий сон? — начала сыпать я вопросами.
— Нет, собачий! — оскорбился усатый. — Ну, конечно, кошачий! Ведь я же — кот!
— Да вижу, что не бабочка, — заулыбалась я. — Для бабочки ты слишком толстый.
— Я не толстый! — возмущенно завопил кот и уронил филейную часть себя на травку.
— Конечно, нет, — поторопилась согласиться я. — Ты в самом расцвете своих пушистых сил!
— Знаешь, мне иногда так хочется, — начал кот, прищурив свой единственный глаз.
— Что? — невежливо перебила я. — Придушить меня? Встань в очередь, будешь восьмым, сразу за демонами.
— Нет, отдать тебя замуж! — закончил свою мысль Сократ.
— Зачем? — попятилась я.
— Чтобы времени на всякие глупости не осталось!
— Думаешь, — со смехом начала я, — муж найдет, чем меня занять?
— Ну, принц-то точно найдет, — проворчал кот. — Хотя, кажется, уже нашел. Что с тобой случилось, Мира?
— Не знаю, — беспечно пожала я плечами. — Не помню. И не хочу вспоминать.
— Но меня ты помнишь.
— Ты утверждаешь или спрашиваешь? — уточнила я. — Прости, с тобой я не всегда различаю.