— Мы в Академии? — выпучил друг глаза. — Настоящей Академии магии? Как в кино?
— Ну, смотря какое именно кино ты имеешь в виду, — пробормотала в ответ я, не разделяя восторгов Тима, и повела его в сторону лестницы, стараясь при этом выглядеть максимально естественно, а не так, словно я сбрендила и начала общаться с воображаемым собеседником, которого никто, кроме меня не видит.
— А здесь… неплохо! — завертелся Тим, воодушевленно разглядывая все вокруг.
Я помолчала, позволяя парочке девушек в зеленой форме пройти мимо, проигнорировав сдавленные смешки, полетевшие мне в спину, а после, приглушая голос, потребовала:
— Ты мог бы идти чуть более спокойно, — поправив его руку, закинутую мне на шею, добавила: — Мне и так тяжело тащить тебя на себе! Хотя ты уже в состоянии идти самостоятельно!
— Ты не тащишь! — отмахнулся Тим, провожая взглядом выплывшую из — за наших спин девушку в фиолетовом полупрозрачном платье. Палантин на её плечах эффективно развевался на ходу, и вся незнакомка была такой воздушной, легкой, таинственной и недоступной. — Я сам иду! Хотя нога еще болит!
— Ты не идешь, — рявкнула я, неожиданно испытав прилив горячей злости. — Ты ковыляешь! А без меня тебе вообще бы пришлось скакать на одной ноге до самого дома!
— Без тебя мне не пришлось бы этот самый дом покидать, — напомнил друг, чем заставил меня проглотить собственные претензии и еще раз осознать величину проблемы.
— Извини, — тихо проговорила я, когда мы подходили к лестнице.
— Ты не виновата, — беззлобно вздохнул друг. — К тому же, нет смысла сожалеть о том, что уже случилось. Прошлое все равно не изменить.
Я помогла ему встать на ступеньку, прикоснулась к сове на балясине и отчетливо проговорила:
— Четвертый этаж, факультет Колдовства и оккультных наук, пожалуйста.
— Ух, ты! — завопил друг, едва лестница устремилась вверх. — Вот это настоящее волшебство!
И всю дорогу до комнаты он удивлялся каждой мелочи, которую видел. Его восхищало буквально всё — кристально чистые, словно их старательно натирали каждый день, зеркала в вестибюле, тяжелая и словно давящая на мозг люстра, в свете которой Тиму показалось, будто его собственная тень ожила и задвигалась отдельно от него. И даже картины, которые лично мне казались обыденными, но его восхитили настолько, что возле одной друг даже остановился, разглядывая полотно с приоткрывшимся ртом.
— Смотри! — восхищенно воскликнул Тим, указывая на картину, которая изображала окутанные голубоватым сиянием камни, плывущие по воздуху в направлении такого же каменного треугольника, растущего на фоне пыльно — голубого неба. Управляли движением камней фигуры, облаченные в темно — красные, отливающие серебром плащи, выстроившиеся в ряд и застывшие с воздетыми к небесам руками. — Это ведь пирамида Джосера! — друг повернул ко мне сияющее любопытством лицо. — Её построили с помощью магии?
— Не уверена, что эти полотна иллюстрируют реальные события, — пробормотала я, вспомнив о том, что в отличие от друга никогда не рассматривала пейзажи внимательно. И вообще — то даже не приближалась к ним настолько близко, чтобы разглядеть подробности. Живопись никогда не входила в число моих увлечений.
— А вот это! Смотри! — друг потащил меня дальше вдоль вереницы вставленных в тяжелые рамы картин, не отводя взгляда от одной из последних в ряду. — Это ведь Помпеи, уничтоженные проснувшимся Везувием!
И правда, неизвестный художник изобразил чудовищное извержение вулкана — столб черного дыма, заволакивающий небо, каскады раскаленной магмы, струящиеся вниз по склону и сжирающие все на своем пути, и город у подножия горы, охваченный пламенем, обуреваемый ужасом, усеянный пеплом и мертвыми телами. И только одна деталь вносила некоторый диссонанс — спокойно шествующий по пустынной площади человек. Его длинный, накинутый на плечи, черный плащ уже припорошило серыми хлопьями пепла, а на кончиках пальцев, виднеющихся из — под складок одежды, горел огнь.
— А может быть, Везувий проснулся не сам, — пробормотал Тим, практически утыкаясь носом в полотно, чтобы повнимательнее рассмотреть таинственного человека, тщательно выписанного кистью мастера. — Слушай, кажется, он мне кого — то напоминает…
— А это уже что — то из христианства, — не слушая друга, обратилась я к соседней картине, где на переднем плане автор все с той же страстью к детализации скрупулёзно прописал каждую трещинку на стенах, каждую тень, падающую на каменные плиты, которыми был устлан пол старинного вытянутого храма, треугольную крышу которого по периметру поддерживали белые круглые столбы. Храм находился на возвышенности, а внизу виднелись скалистые склоны. У входа стояла ротонда, с оборудованным внутри неё бассейном, где плескались разноцветные рыбки. Ко входу непосредственно в сам храм вела широкая белоснежная лестница, на ступеньках которой лежали тела убитых, судя по обилию крови и ран, женщин. Быстро пересчитав я получила знакомую цифру — 12.