— Ну да! Только спишь ты всё равно со мной!
Мужчина не слушал, что говорит его любовница. Он поспешно оделся и вышел из квартиры, чтобы больше никогда в неё не возвращаться. Даже слушать Марину не стоило, он сжал кулаки. Зря вообще с ней связался.
— Потаскуха, лживая тварь, — злобно прошипел он, заводя машину.
Правильно мама говорила, такие, на что угодно пойдут, чтобы только кусок посытнее урвать. Хорошо хоть эта залететь не умудрилась, а то пришлось бы опять унижаться, упрашивая, чтобы аборт делала.
«Аня другая», — мысленно произнес он, стараясь убедить себя в этом.
Не хотел и не верил он, что девушка способна на предательство. Жить с ним и спать с кем-то ещё, такое точно не о ней. Девушка никогда не велась на дорогие подарки и не требовала их от него, хотя могла бы на правах невесты. Не протестуя, скидывалась на коммуналки и продукты. Мужчина предпочел бы сам вести бюджет, но она не соглашалась отдавать свою зарплату полностью. Хотела иметь свои деньги, наверное, и он не стал настаивать.
Все свои расходы сама оплачивала — раздражала такая самостоятельность, но Глеб утешал себя тем, что это только до рождения детей.
Ночь выдалась какой-то унылой и тягучей, как кисель. Может, от того, что он слишком много размышлял, а может, от того, что успел довольно много сделать. После того, как ноутбук девушки потребовал пароль, который Глеб подобрать не смог, он поехал в клуб. В тот самый, который посещал последние лет десять.
Благодаря своему отцу, он с юности привык ни в чем себе не отказывать. Дорогие машины, престижные клубы, алкоголь элитных марок, красивые девушки — это всё всегда было неотъемлемой частью его жизни. Но когда он познакомился с Анной, решил изменить свой образ жизни. И ему это почти удалось, до первой встречи с друзьями. Это был замкнутый круг: друзья, клуб, выпивка, а как итог — утро в пастели с девушкой, чье имя едва ли он мог вспомнить, если вообще знал. Хотя, чего уж кривить душой, Глеб прекрасно понимал, что не в друзьях дело и не в алкоголе. Он ничего не мог с собой поделать. Никогда мужчина не мог долго останавливаться на чем-то одном. Неважно машина это, наручные часы или телефон. Разве что виски он всегда пил одной и той же марки.
Тоже было и с отношениями. Он любил повторять фразу: «Тем, что обожаешь, тоже можно обожраться до тошноты».
К утру он, набравшись смелости или градуса, всё же приехал к дому, в котором жили Паша и Лера. Но протрезвонив в домофон с полчаса, уехал несолоно хлебавши.
Глеб старался ехать медленно. И в трезвом состоянии он водил не так чтобы очень хорошо. Нога так и порывалась утопить педаль газа. Он словно торопился, а может, надеялся успеть, всё исправить. В груди неприятно пекло, все же он понимал, что «догулялся», но надежда, подогретая алкоголем, ещё теплилась. Он успокаивал себя тем, что девушка просто так решила его проучить. Мол, на, почувствуй каково это.
Уже припарковал машину и собирался идти, когда к торцу дома подползла черная Лада.
Машина сразу бросилась в глаза, слишком чужеродно она смотрелась на фоне элитного жилого комплекса.
«Ведро с болтами» — подумал про себя Глеб, не отрывая взгляда от порождения отечественного автопрома. Модный нынче тюнинг, по его мнению, едва ли исправлял положение. Сколько в жигули не вкладывай, мерседесом он не станет.
Мужчина бы плюнул и прошёл мимо, но какое-то внутреннее чувство заставило задержаться. Пассажирская дверь открылась, а он впервые в жизни ощутил, как это, когда волосы становятся дыбом. Из машины вышла его Аня.
Из-за тонировки он как ни старался не смог разглядеть того, кто был за рулём. Девушка тем временем мило улыбнулась и, махнув на прощание, направилась к подъезду. Машина, взревев басами, сдала назад и выехала со двора.
— Аня!
Мужчина окликнул её уже у двери в подъезд. Спина девушки заметно напряглась.
— Глеб? — она медленно обернулась.
Девушка копалась в сумочке в поиске ключей. Его взгляду предстало лицо без грамма косметики и сонные, чуть припухшие глаза. Обычная повседневная одежда, волосы, заплетённые в косу. Сильно отросшие корни и тени под глазами заставили немного поморщиться, но в целом она выглядела так же, как и всегда, Глеб даже не мог объяснить, что его смутило. Девушка будто изменилась, едва заметно и так осязаемо одновременно.
— Что ты тут делаешь?
Мужчина молчал пока шли по подъезду и поднимались в лифте. Уже в квартире, пока Аня разувалась и убирала сумочку, Глеб, не отрываясь, смотрел на неё. Может, ждал, что начнет оправдываться, может, хотел понять что же именно его настораживало.
— Я приезжал к Трофимовым, — медленно начал говорить он. Девушка чуть заметно напряглась, но взгляд остался спокойным.– Но дома никого не было.
Она не умела врать, и мужчина это знал. Он уже понял, что ни у какой подружки она не ночевала и ночевать не собиралась. Он ждал, что вот сейчас под тяжестью его взгляда, Аня не выдержит и начнет оправдываться, начнет извиняться, как до этого не раз приходилось делать ему.
Она молчала. Стояла, положив руки в карманы, и смотрела на него. Нехорошее что-то было в этих глазах-льдинках, но не укор или злость. Абсолютно непроницаемое выражение лица, равнодушные глаза, сейчас больше серые, только чуть вздёрнутые брови выдавали напряжение девушки.
Она чем-то была недовольна, но не хотела показывать этого. И держалась на расстоянии… Глеб, наконец, понял, что же сбивало его с толку — расстояние.
Девушка всегда подходила почти в плотную, особенно когда они ругались, а сейчас ссора уже назревала. Девушка всегда заглядывала ему в глаза, так пронзительно, вся её боль и горечь была как на ладони, плескалась в больших глазах.
— Мы были на даче, — ответила ровно, но глаза забегали.
— Врёшь. Где ты была?
Он её будто не слышал. Голос дрожал, выдавая волнение. Быть в роли обманутого Глебу было в новинку, и это ему не нравилось. Злило, что она смеет держать его за дурака. Что как ни в чём, ни бывало, стоит и смотрит в глаза, без капли стыда.
— У Леры на даче, — снова этот ровный тон, чуть осипшего голоса. Он откровенно выбешивал. Она должна бояться, должна оправдываться! Мужчине начинало казаться, что Аня смакует, наслаждается его бешенством. Издевается и хочет вывести на эмоции.
— Не смей врать мне! Кто тебя привёз?!
Схватив за плечи, он со всей дури впечатал девушку в стену. Глаза её сверкнули испугом. Его — налились бешенством и едва не искрили. Чувствительное обоняние уловило непривычный чужеродный запах. Вместо лёгких цветочных духов в нос врезался запах табака и кожи. Кроме туалетной воды, нос Глеба уловил запах чего-то едкого, химического.
— Я поймала попутку, — едва дыша, выговорила она, когда мужчина прижался носом к её волосам и шумно втянул воздух. — Глеб, что ты делаешь?
— Попутку?! — взревел он, ощущая, как вязкая боль заполняет грудную клетку. Нельзя так пропахнуть кем-то, просто находясь рядом короткое время. — Попутку говоришь?
— Мне больно! — вскрикнула девушка, не отводя взгляда.
Мужчина и сам не заметил, что впивается пальцами в хрупкие плечи.
— Ты… — шумно, с надрывом выдавил он, прежде, чем сорваться на болезненный крик. — Ты вся провоняла чужим мужиком, сука!
Светлые волосы взметнулись, коснувшись лица мужчины, когда голова дернулась в бок. Девушка охнула, больше от неожиданности и испуга, и прижала ладошку к покрасневшей щеке.
— С кем ты была? Кто он? Кто?!
Мужчина выл, как раненое животное. С каждым ударом сердца по телу разносилась жгучая боль. Она смешивалась с кровью и проникала в каждую клеточку, разъедая подобно кислоте. Глеб многое повидал, успел узнать жизнь со всех сторон, как ему казалось, но её предательство жёстко выбило из-под ног почву. Как могла, как посмела после всего, что он сделал для неё? Сердце мужчины рвалось от горькой боли.
Она пыталась вырваться, но он крепко держал за плечо, нанося удары свободной рукой. Девушка пыталась закрыть лицо руками, что-то кричала, но он как оглох. Бил хлёстко, вымещая всю обиду, а когда пелена гнева спала, и рука бессильно опустилась, остолбенел.