Пока ехали, я рассматривала его хмурый профиль. Скулы стали острее, щетина небольшая покрывала подбородок.
Он остановил машину у леса, вдали от шумной трассы. Насколько же он нервничал, что не хотел говорить в дороге, хотя внешне никак это не показывал.
- Прогуляемся? – предложила, чтобы прервать затянувшееся молчание, неловко было от его брезгливого взгляда, которым он сверлил меня.
Парень кивнул и вышел из машины.
- Номер сменила, – смерил взглядом, стылым холодом пробрало от него. – Заблокировала меня везде, решила рвать с концами?
Мне есть, что сказать, столько всего хотелось ему объяснить, но не могу. Уже рискую, разговаривая с парнем, находясь с ним наедине. Я не должна быть тут, Глеб взбесится и может натворить дел, если узнает. И всё же не могу остановиться, смотрю на него исподтишка, прямо стыдно.
- И как, прежняя жизнь лучше? – слова жалят больно, но я продолжаю молчать. Под подошвами конверс шуршит палая листва. Поют птицы, мы углубляемся в лес всё дальше. Костя будто и не ждет ответа, продолжает. Выплевывает резко, горько: – А слова твои? Что любишь, врала, значит?
Что мне ему ответить? Я ведь, правда , любила и всё ещё люблю его. В мыслях он, во снах всегда снится, и просыпаюсь в слезах, потому что не могу больше его обнять, не слышу его голоса, не могу почувствовать прикосновения шершавых ладоней, не могу увидеть игривую улыбку и черных глаз, в которых искорки дерзкие пляшут.
- Игралась со мной, понравилось?
Он произносит громче, я понимаю, что уже какое-то время иду одна. Костя стоит позади, руки скрещены на груди, ноги широко расставлены. Он словно закрывается в ожидании удара. Может, ждёт, что я начну оправдываться или пытаться его разуверить, убедить в обратном.
Чтобы я не сказала, всё будет выглядеть ложью, подспудной попыткой оправдаться. Не зная настоящую причину, он мне не поверит.
Подходит почти вплотную, от тяжелого взгляда кровь в жилах стынет.
Замечаю шрам на щеке, которого не было раньше. Свежий, едва заживший.
- Что это? – тихо спрашиваю, порывисто касаясь его кончиками пальцев.
- А тебе не насрать? – обрывает он, отдёргивая мою руку, стискивая запястье. Резко так, сердце больно сжимается.
Глаза, почти черные от злости и боли. Он ведь никогда не простит меня.
- Ань, я же верил тебе! Верил. Ну, скажи что-нибудь!
Голос дрожит. Низкий, отдающий сталью. Парень прижимает меня к дереву, нависает угрожающе. От него всё так же пахнет, уютно и по родному, хочется прижаться к груди и обнять.
- Всё слишком сложно, ты не понимаешь.
- Ну, так объясни! – обрывает злобно, бьет кулаком по стволу дерева. Сильно, со всей дури, сухая кора отлетает, рассыпаясь в труху.
Я вздрагиваю. Уже видела его злым, но чтобы настолько… Испуг пробирает до костей, заставляя внутренности сжиматься в комок.
Он ловит мой взгляд, и на секунду я вижу в его глазах те же самые чувства. Так он смотрел на меня после драки с Глебом, когда обнимал и прижимал к себе.
Внутри сжимаюсь, боюсь, что оттолкнет, и пойму, если так сделает. Поднимаю руку и кладу на рвано вздымающуюся грудь парня. Сердце его неровно бухает, колотиться, будто не желает удерживаться за ребрами.
Ладонь скользит по торсу, всё такому же крепкому. Кажется, он стал даже рельефнее. Замечаю, как приоткрываются влажные упрямые губы, а в глазах загорается такой знакомый блеск. Те самые искры, что намекают на растущее возбуждение. Он вспыхивает, как спичка. С жаром прижимает меня к дереву и впивается в губы долгим, жадным поцелуем.
Он толкает меня на мастерку, брошенную впопыхах за сухую листву.
- Я тебя ненавидеть должен, - шепчет, впиваясь поцелуями в шею. И сквозь желчь в голосе слышится желание, контролировать которое у него не выходит. – Ты со мной, как с игрушкой, а тебя всё равно… Ведьма.
Он пытается расстегнуть платье, но дергает слишком резко и часть пуговиц с треском разлетаются.
От поцелуев на шее немного больно, он кусает кожу, впивается в неё губами. А я, как изголодавшаяся жмусь к нему, стягивая футболку. Голова кругом, разум, как в тумане от его прикосновений, жадных несдержанных, что впиваются в меня до красных отметин. Кажется, оттолкни он сейчас, и я дышать не смогу.
Как же мне его не хватало. Этой жаркой ласки до стонов, переходящих в крики. Его тела, горячего твердого, которое я жадно ощупываю, впиваюсь в плечи. Ногти немного отросли, и с непривычки я царапаю парня. Он шипит, но не останавливается, продолжая целовать с жаром. Руки всюду, пальцы. Не думая, что кто-то может услышать, я не сдерживаю себя. Стоны будто раззадоривают его ещё больше.
На щеках румянец, взгляд опьяненный, затянутый страстью. Он согревает и распаляет желание, хотя казалось невозможно хотеть сильнее. Грудь ноет от возбуждения, внизу живота зреет желание, распаляется всё больше и жарче.
Бесстыдно мокрая, доступная, разгоряченная, я шепчу его имя. Без капли стеснения, шепчу, как сильно хочу его, как скучала.
Его вторжение отзывается легкой болью, парень замирает и смотрит на меня будто растерянно. Стоит встретиться взглядами, как пожар разгорается с новой силой.
После я лежу, прижавшись к нему всем телом. Он глубоко дышит, опаляя горячим дыханием макушку. Закрадывается сумасшедшая мысль, что может мы сможем быть вместе хотя бы так. Украдкой встречаясь, когда есть возможность. Руки обнимают меня крепко и ласково, но это не длится вечно.
Костя шарит рукой, достает из кармана пачку сигарет. Выпускает меня из объятий, натягивает джинсы и садится, повернувшись спиной. Она вся в отметинах от моих ногтей.
Я боюсь даже шелохнуться, напряжение раскаляет воздух.
Чувствую горький запах, парень курит. Глубоко затягиваясь, выпускает клубы дыма, прежде чем начать говорить.
- Кайфово с тобой. Ты яркая такая, горячая, – произносит на выдохе, голос мечтательный с примесью горечи. Я не жду ничего, но всё же в груди печёт от боли. – Жаль, что больше такого не будет, но как-нибудь переживу. Будем считать это последним аккордом.
- Кость.
Начинаю, сама не зная, что хочу ему сказать. Мне неприятно и гадко, стыдно, но все же боль сильнее. Сбиваюсь, парень продолжает.
- Ты теперь замужем, – сжимаю губы, всё же заметил кольцо. – А третьим в отношениях не буду. Нахавался вдоволь, больше не надо. Знаешь только, что обидно…
Парень сплевывает и продолжает, на меня всё так же не смотрит.
- Я ведь тебе, правда, поверил. Влюбился, радовался чему-то, жениться хотел, чтобы всегда вместе. Придурок.
Он обхватывает голову руками, хочет взъерошить волосы привычным жестом, но они слишком короткие. Столько боли и желчи в голосе.
- Я не держу зла, всё же понимаю. В глубине души всегда это знал, кто он и кто я – сопляк двадцатилетний, ни кола ни двора.
К горлу подкатывает ком, чувствую, как губы дрожат. Часто дышу, пытаюсь успокоиться.
- Живи дальше, за меня не переживай. Только не делай так больше. Не лезь в душу, чтобы потом туда плюнуть.
Каждое его слово, как нож в сердце.
Молчание затягивается, я привожу себя в порядок, насколько это вообще возможно без зеркала.
- Как ты, Кость? – задаю вопрос, на который не решилась вначале разговора. Мне просто нужно убедиться, что с ним все нормально. Что и Глеб выполнил свою часть сделки, и полиция от Кости отстала. Он непонимающе смотрит на меня, я уточняю. – То недоразумение, с полицией всё разрешилось?
Парень пожимает плечами. Мнётся, но всё же говорит.
- Я под подпиской, но всё должно разрешиться. Остальное тебе знать не нужно.
Чеканит сухо, а я до боли кусаю губу. Под подпиской о невыезде, выходит, следствие идёт, и обвинения не сняты?
Глеб же обещал, что проблемы Кости закончатся! Он же не мог так поступить, не хочу в это верить, но иначе происходящее не объяснить. Обманул меня, решил устранить Костю из моей жизни наверняка.