У меня была только пустота внутри и потеря всякого желания жить дальше. Потерянный, сбитый с толку, таким вижу себя тогдашнего.
Потерялась моя Душа, а с ней и желание жить. Страшно так было. С рождения всегда были рядом, а тут… где она, что с ней…
Плыл по течению. Пил почти каждый день. Накуривался, едва ли не в сопли.
Каждый день, как один. Они сливались в серое однообразное, тягучее нечто. Если бы не Макс, с его поручениями, замкнулся бы в себе и спился окончательно или, что похуже. Он твердил, что мне нужно отвлечься, нужна цель. А у меня не было сил искать её.
Сама меня нашла тем душным вечером в начале осени.
По делам был в том районе, уже домой собирался и решил в ларек заскочить по пути. Вышел из магазина, в пакете позвякивала бутылка беленькой и темного пива для разгона. Без алкоголя уснуть нормально не получалось. Кто-то прошел мимо, обдав запахом сладких духов. Я почти сел в машину, когда услышал пронзительный крик из-за угла дома.
Сперва подумал, кто-то придуривается, вроде район нормальный. Сам тусовался тут неподалеку, когда учился в училище. И всё же решил перебдеть, бросился на крики, сжав в кулаке зажигалку.
Девчонка прижимала к груди сумочку, а мутный худощавый тип теснил её к углу, в самое темное место в подворотне.
— У меня нет ничего, — хныкала девчонка. — Отпусти.
Мужик что-то бормотал. Явно не в себе, наверняка, под чем-то. Ни о каком баловстве речи не шло. В руках у него явно что-то было, и девчонка не на шутку испугалась.
Одним рывком, выбросив руку вперед, врезал ему в ухо. Он закряхтел, завалился на бок. Из руки его выпал перочинный нож, который я отпнул подальше.
— Идём.
Схватил девчонку за руку и поволок из двора. В спину летели отборные маты типа.
Открылось одно из окон, и женский голос пригрозил вызвать полицию, если не прекратим шуметь. Где ж вы, суки, были, когда она кричала?
Уже в машине дал воды и смог разглядеть спасенную. Девочка совсем, как Алинка по возрасту, может чуток старше. Худенькая, синеглазая, рыжеволосая. Хныкала, всё так же прижимая сумочку к себе.
— Бедолага. Всё уже закончилось, дыши глубже, — пытался успокоить её будничной интонацией. Хотел, чтобы моя уверенность передалась и ей. — Как зовут?
— Ариша, Арина Маршалова, — заикаясь, выговорила девочка. Бледные губы дрожали, а в круглых глазах плескался страх.
— А чего делаешь тут в такое время?
— В общежитие иду, приехала недавно.
Отвез в общагу, проводил до входа. Девочка долго разглядывала меня, благодарила, выспрашивала кто я, как зовут. Тогда и назвался Бэтменом, просто в шутку, да и настроение ей хотел поднять.
— Ты? — выпаливает Олег удивленно.
— Я…
Мне неловко. Девчонка хвалит, а я чувствую, что краснею. Вроде хочу отнекиваться начать, но она пресекает попытку сделать вид, что не причём.
— Это ты. Хоть и в капюшоне был тогда, но тебя я сразу узнала, по глазам! — восклицает она. — Только машина была другая, девять девять вроде.
Я только киваю. Ну, да, так и было. Я от неё только под зиму избавился.
— Охренеть, мир тесен, — улыбается Олег. — Арина рассказывала, как ты того стрёмного мужика уложил, как с неба свалился, реально Бэтмен.
— Да ну хорош. Любой нормальный человек так же поступил бы.
Я не умею принимать похвалу. Да и за что? В моей картине мира слабых не обижают, а насилие уместно только в качестве защиты… или возмездия.
Олег скуп на проявления эмоций, но вижу, что взволнован. Словно заново переживает волнение за близкого человека. В груди холодеет, слишком хорошо его понимаю.
— Ты. Спасибо, что не прошел мимо, — парень жмёт руку. Крепкое рукопожатие, уверенное. Едва вспотевшая ладонь выдаёт волнение.
Под восхищенный щебет Арины, отвозим её домой. Она живет с родителями и упорно упрашивает зайти на чай, Олег тоже настаивает, но не слишком. Не сегодня, там у него Аня, и он понимает, что мне к ней нужно.
— Опа! Это что ещё за гуси?
Олег напрягается, когда подъезжаем к подъезду. Собираюсь спросить, в чём дело, но замечаю Порш со смутно знакомыми номерами. Возле него вертятся два мордоворота, оглядываются по сторонам. Хватаюсь за биту, травмат бы сейчас пригодился, жаль его изъяли пока идет следствие.
— Оставь! — твёрдо одёргивает меня, накидывает капюшон, едва не натягивая его на глаза. Интуитивно, делаю тоже самое. — Так справимся. Иди спокойно, будто не видишь их.
Проходим мимо, быки только провожают нас взглядами, но не останавливают. На этаж поднимаемся бегом. Дверь нараспашку, замок вырван. Из глубины квартиры доносится возня и женские крики, сразу узнаю её голос и бросаюсь.
Напряжение заполняет каждую клеточку тела, оголяет нервы, делая чувства более восприимчивыми. Сердце холодеет от понимания, что она там одна с этой мстительной тварью.
— Отпусти меня, хватит! — голос захлебывается в плаче.
— Сука! Так и знал, что к этому своему побежишь! Спишь с ним, говори?! — орёт он, нависая над трясущейся девушкой. — Шлюха, ничему тебя жизнь не учит!
Она на полу, зажата между ним и диваном. Пытается закрыться руками, заслониться от него. Крик вперемешку с плачем. На щеках слезы и кровь. Он заносит кулак для удара.
Какие-то секунды, но растягиваются на бесконечно долгий миг. Миг, который мне требуется, чтобы преодолеть прихожую и впечатать ногой ему в бок.
— Не смей! Трогать! Её! — не крик выходит, а рёв.
Не даю ему подняться, пнув под дых. Кровь на простынях, его рожа исцарапанная, на Ане только футболка и та порвана. Девушка кутается в неё и трясется, не то от холода, не то от испуга.
Гнида!
Пульс стучит в висках, звуки растягиваются.
Только одна мысль истошно пульсирует в голове — я должен угомонить его… раз и навсегда! Ещё один пинок и хватаю его за голову. Размозжить, уничтожить. За меня, за неё, за то, что отобрать её у меня хотел, за то, что жизнь мне испортить пытался.
— Костя! — ухватив за плечи, Олег оттаскивает меня.
Ничего не вижу, кроме заплаканных глаз Ани и наглой рожи мажора. Не успел, а так хотелось, её ему разукрасить.
— Пусти! — вырываюсь, но неудачно. Даже в бешенстве не справляюсь с медвежьей хваткой парня.
— Угомонись, кому говорю!
— Да-да, слушай старших, — белобрысый бросает с издёвкой. Всё ещё считает себя хозяином положения. Если бы не Олег, разорвал бы его.
— Рот закрой! — он не повышает голоса, но утирающий губы мажор резко замолкает. — Какого хрена ты тут забыл?
— За женой приехал!
Краем глаза вижу, как Аня сжимается и отползает за диван. Олег тоже видит это и отпускает меня. Тут же скидываю мастерку, чтобы укутать девушку. Она дрожит, пытаюсь успокоить, прижимая к себе.
— Тихо-тихо, я рядом, — шепчу ей, самого голос не слушается. Всё, девочка, всё будет хорошо. Не заберет он тебя больше.
— Убери от неё руки, салага! — орёт мне в спину, подрываясь в нашу сторону, от чего Аня крепче прижимается ко мне. Едва не впивается трясущимися руками.
Олег стоит, широко расставив ноги. Преграждает ему путь, но даже не пытается удерживать руками или лезть в драку. Мажор замирает в шаге от него, будто налетает на невидимую стену.
— Она моя! — визгливо выпаливает. — И я без неё не уйду!
— Жена, но не твоя собственность и уйдет с тобой, только если сама этого захочет, — ровный холодный тон, а желваки подрагивают, кулаки сжаты. — Ань, ты хочешь уйти?
Девушка поднимает затравленный взгляд и мотает головой. Белобрысый хищно щурится, глядя на неё в упор. Её начинает колотить, как от озноба.
Внутри всё сжимается в пружину, но изо всех сил давлю в себе желание вцепиться ему в глотку. Руками, зубами рвать — неважно. Чтобы только не было его, чтобы только её не мучил.
— Тебе напомнить наш уговор? — шипит. — Он сядет, поверь мне.
Олег чертовски прав, нельзя его трогать.
Тварь, как смог, как рука поднялась? Меня не запугал, так за неё взялся! Добрая она слишком, знал, гнида, на что давить.