Прочь гоню эти мысли. Костя решил довериться мне. Это для него важно, и я готова выслушать, только бы он снова от меня не закрылся.
========== Глава 30 ==========
— Её не было.
Выдыхаю, облачко дыма медленно тает в сыром осеннем воздухе.
Так же таяла надежда.
Какой бы живучей ни была и она сдохла, сгорела на том чистом белом снегу, но останки её никак не рассыпались в пепел, а тлели где-то внутри обугленными головёшками, заполняя душу едким, удушающим дымом.
Чувства, давно похороненные, замурованные в бетон показной наглости и дурашливости, поднимаются наружу. Захлестывают вязким селевым потоком, оглушают и сдавливают грудь.
Стискивая подоконник, пытаюсь успокоиться и начинаю считать про себя.
Один.
Воспоминания налетают штормовыми порывами ветра, грозясь сбить с ног.
Вижу, как она встряхивает головой и откидывает волосы назад, когда чем-то недовольна. Как красится и вертится перед зеркалом. Глаза её, когда лежим друг напротив друга. Карие, немного светлее, чем мои. Тепло ладошек, когда сидим спина к спине и держимся за руки. Доверительный успокаивающий шепот в моменты отчаяния.
Два.
Её кристальный смех звучит в ушах так реально, что я невольно вздрагиваю.
Три. Четыре.
— Девушки?
Хриплый от напряжения, голос Ани вырывает меня из цепких щупалец болезненных воспоминаний, едва не утянувших на дно стылого колодца безнадёги, где нет ничего кроме боли и отчаяния, что раздирают внутренности в лоскутки.
— Нет. Мы звали друг друга Душа. Полные противоположности, а вместе одно целое. Понимали с полуслова, предложения друг за друга договаривали. Всегда вместе, всегда чувствовали друг друга, даже на расстоянии.
Оборачиваюсь, девушка поджала губу. Больше ничего не выдаёт её чувств.
Спохватываюсь, не с того начал, но так затопило то отчаяние, что слова подобрать не вышло.
— Сестра моя, близняшка. Считай, ещё в утробе рядышком были и после рождения практически не расставались, — после короткой заминки продолжаю, чувствуя, как нарастает напряжение: — Она пропала уже два месяца как, к тому времени. Перестала выходить на связь и всё. Родители забили тревогу, но в полиции принимать заявления не спешили. Совершеннолетняя, вполне возможно, уехала куда-нибудь со своим парнем. Потом ещё и телеграмма эта «Всё хорошо. Привет из Дубая». Черт, да кто в двадцать первом веке вообще отправляет телеграммы?!
От злости трясёт, будто и не было этих месяцев.
— Отдыхала с подругами в клубе, там же и познакомилась с парнем. И он оказался не самым лучшим вариантом, но она влюбилась и говорила мне, что счастлива, — пожимаю плечами. — Что я мог сделать, если ей было хорошо? Да и далеко был в тот момент. Чуял неладное, но пытался отмахнуться, объяснить всё элементарным волнением за сестру. Всё-таки у неё это были первые серьёзные отношения, мало ли.
Замолкаю, чтобы перевести дух. В груди тянет, пока слабо, но уже неприятно.
— Она пропала, но родители не стали мне сообщать, боялись за меня. Я их, в общем-то, понимаю, но это теперь. Тогда мы из-за этого сильно поссорились, и я ушёл из дома. Вскоре понял, что веду себя, как ребенок и вернулся, осознал, что и им сейчас крайне тяжело. Отец места себе не находил, к бутылке начал прикладываться. Мама — на успокоительных постоянно, похудела. Алинка вроде вида не подавала, но слышал, как плачет по ночам. Тогда мы к Лере и пришли, Макс посоветовал. Нужно ведь было что-то делать, а мы все в этом не бум-бум. Макс пытался ментов расшевелить, вроде как дело завели. Свидетелей начали допрашивать. Тогда я узнал, что в последний раз её видели у клуба, когда садилась в машину к своему парню, — руки в кулаки сжимаются, когда произношу его имя вслух. — К Климову-младшему.
— К Лёне? — девушка бросает на меня удивленный взгляд.
Я и забыл, что Самойлов из той же среды. Вроде как они даже знались и вместе в клубе том зависали иногда. Аня продолжает, удивлена чем-то:
— Но он ведь умер!
Взгляды наши встречаются и девушка замолкает.
Резко, выключили её будто.
Руки безвольно падают на колени. Огромные глаза глядят на меня, не моргая, внимательно так. Будто хочет спросить, но не решается и просто ждёт, что я скажу дальше. Могла б читать мысли, ужаснулась бы.
Его смерть для меня не новость и всё же… Озвученный факт молотом бьет по грудине. У него ведь тоже были родители, близкие, которые, наверняка, его любили и ждали дома.
Мотнув головой, прогоняю эти мысли. Я запретил себе испытывать чувства, подобные жалости.
— Лера ничего не смогла сделать, хоть и старалась изо всех сил. Была проведена доследственная проверка, кажется, так это называется. Уголовное дело возбуждать не стали, не нашли состава преступления.
Все те эмоции оживают заново. Отчаяние выедает душу. Страх перед неизвестностью выжигает всё, оставляя только чувство бессилия. Словно бьёшься в каменную стену, пытаясь разломать её голыми руками. Кулаки в кровь разодраны, а стене хоть бы хны.
— Конечно, была надежда… но жить дальше не хотелось.
У меня от души словно кусок оторвали тогда. Часть меня словно умирала в агонии, медленно истекая кровью.
Нужна была цель, чтобы хоть как-то жить дальше.
— Само получилось — услышал крики и бросился в подворотню. Спас девчонку от ограбления или ещё чего пострашнее. Тогда и решил, раз сестру не смог уберечь, попробую уберечь кого-то кроме.
— Настоящий супергерой, — девушка тепло смотрит на меня.
От этого становится легче чуточку, но тяжесть никуда не уходит, весит на душе пудовой гирей. Вынул всё наружу и навалилось с новой силой, того и гляди размажет по полу.
— Катался по городу, от одного злачного места к другому. Были пара случаев, когда девчонок отбивал. То отморозки парня какого-то щемили, то драки, избиения вернее, то передо мной дорожные беспредельщики пытались мужика обуть, типа он в них врезался, повезло, что у меня регистратор был, да и больше от гонора моего они опешили и решили не связываться.
Я смолкаю, бросаю на неё беглый взгляд через плечо. Смотрит, в самом деле, как на супергероя, а я не знаю смеяться или плакать от этого. Меньше всего хочу, чтобы выглядело, как хвастовство, потому что гордиться особо нечем.
— Один раз меня всё же приняли. Один из отморозков номера машины спалил, так и нашли. Они на меня заявление написали. Обставили всё так, что я сам на них напал. Повезло, что девушка встречное заявление подала, можно сказать заступилась за меня. И разошлись мирно в итоге. Пытались к другим похожим случаям притянуть, но не пойман — не вор. Я стал умнее, стал скручивать номера перед так называемым рейдом. Научился мгновенно реагировать на изменения ситуации, исчезать молниеносно, если придётся. Стричься начал под ноль почти. Капюшон, шапка, что при необходимости превращалась в балаклаву, не курил всё то время, что катался. Чтобы не единого волоска, ни одного окурка после себя не оставить. Руки бинтовал крепко, чтобы костяшки целыми оставались. Купил травмат.
Замолкаю, закрываю лицо руками. Столько раз мог пустить его в ход, поддавшись ощущению уверенности, которое внушает тяжесть оружия в руке. Хорошо, что ума хватило не браться за него при первом же случае.
Оказалось достаточно своих собственных сил, занятия спортом не прошли даром. В особо тяжёлых случаях выручал кастет, бита тоже не пригодилась ни разу.
— Как-то увидел, что трое пацана запинывают. Разбираться не стал, налетел. Потом уже разобрались, что к чему, оказалось, что он закладчик, а эти ребята что-то вроде гражданского патруля. Город чистят от такого мусора, к ним прилип. По одному отлавливали, клубок пытались раскрутить, выйти на тех, кто выше сидит.
— Вы их… — Аня не решается задать вопроса, но сам уже понимаю, к чему она клонит.
— Нет, только товар портили. Пакостили немного, расспрашивали, кто есть кто.
Успокаиваю девушку, не вдаваясь в подробности «расспросов».