Почти в центре стоял деревянный добротный стол, лавки вокруг него, — одна длинная, другая короче, полочки с различной глиняной посудой висели на стене.
Окно было занавешено белыми шторами, которые были раздвинуты, и солнечный свет озарял помещение.
В комнате царил мало–мальский порядок, но видно было, что его поддерживали с трудом.
Оливия подумала: что может сделать старая женщина, которая еле передвигает ногами, и дети, на вид семи и пяти лет?
—Садись, — предложила та, с трудом спускаясь на лавку.
—Иван, подай гостье попить! Видно же, умаялась она, — скомандовала женщина мальчику.
Тот подбежал к плите и налил травяной чай, ароматный запах которого сразу пропитал воздух, и девушка почувствовала, что горло совсем пересохло.
Оливия аккуратно взяла кружку, стараясь, чтобы из-за тремора рук не расплескалась жидкость.
Выпив чай, она прикрыла глаза и не заметила, как три пары глаз внимательно разглядывали её.
Девушке хотелось только одного — поспать и отдохнуть. Череда пронёсшихся событий вывели её из состояния покоя и, можно сказать, стабильности.
Чужое тело, чужой мир, всё чужое — ещё никак не воспринималось как реальность.
И казалось каким–то сном, — чужим, а она — сторонним наблюдателем.
«Время, мне нужно время», — пронеслось в голове.
—Иван, натопи мыльню,— распорядилась женщина.
—Умоешься, отдохнёшь, а потом поговорим, — решительный голос женщины не оставлял возможности с ней спорить.
Оливия и не хотела сейчас вступать в полемику: слишком девушка была вымотана дорогой и ослаблена от потери крови.
Она кивнула и прислонилась к стене, разглядывая женщину, которая даже не соизволила представиться.
«Да какая разница? Самое главное — не выгнала, а остальное всё потом», — заторможено думала она.
Прошло немного времени, и мальчик повёл её в мыльню. Пройдя двор, увидела стоящий за домом небольшой домик.
Внутри мыльни, в которую Оливия прошла через предбанник, примерно треть всего помещения занимала печь–каменка.
Внизу уже вовсю горел огонь, который нагревал положенные сверху камни, а также отапливал помещение.
Иван объяснил, что когда камни раскалятся, огонь надо погасить, а трубу закрыть заслонкой, и тогда можно попариться. Камни нужно поливать водой, чтобы образовывался пар.
Но ей сейчас было не до пара. Главное — смыть грязь да хорошо промыть волосы от крови.
Оставив ей мыльную субстанцию и два ведра воды, стоящих рядом с печкой и два других на камнях, он ушёл.
И сейчас она с интересом рассматривала, во что была одета. Сняв обувь и чулки, сшитые из мягкого материала, которые были чуть выше колен подвязаны лентой, стала снимать первое платье.
Верхнее платье было интересно сшито: без рукавов, с огромными вырезами по бокам. Этот вырез шёл от плеча до середины бедра.
Впоследствии девушка узнала, что это платье называется сюрко. Его можно оторачивать мехом, но в данный момент он был пошит из однотонного материала. Данное платье нужно было одевать в прохладную погоду.
Вторым одеянием было платье с рукавами и со спиральной шнуровкой. Дырочки под шнуровку обшиты вручную. В этом платье можно было ходить повседневно.
Чулки назывались шоссы, а вместе с чепчиком надевалась вуаль, кусочек полукруглой ткани, обработанный по краям, чтобы не сыпался и прикреплялся к голове булавками.
А если на улице было прохладно или просто хотелось для красоты, то за подбородком ещё и прямоугольный кусочек цеплялся. Фиксировали всё булавками к чепчику в районе висков.
На данный момент чепчика на её голове не было: видно, где–то потерялся, когда девушка шла по дороге.
И самое последняя деталь — это сорочка, которая была, как ни странно, на бретельках.
Ко всему этому набору для холодного времени зимы полагался плащ, который у девушки отсутствовал. Или его она не прихватила, когда убегала, или он остался лежать на телеге.
—Ещё бы паранджу надевали бы, — незлобно пошутила она, оглядев кучу тряпок.
Осмотрев помещение, в углу нашла ковшик и стала мыться, постанывая от удовольствия от тёплой воды, попадающей на тело.
Мыльная субстанция имела запах мяты: она хорошо мылилась и пенилась, только мочалки Оливия нигде не нашла.
И ей пришлось размазывать мыло руками, смывая грязь и пот с тела.
Пришлось повозиться с длинными волосами и с раной, которая располагалась у виска.
—Промыть бы антисептиком, — вслух проговорила она, понимая, что тут о таком и понятия не имеют.
Приняв ванну и почувствовав лёгкость чистого тела, она рассмеялась, что у неё нет даже полотенца, чтобы вытереться, а об одежде и говорить нечего: она вся грязная!