Понедельник же не став кочевряжиться и жаловаться на то, что ему надо “переодеться” в более уединенном месте, стал покрываться мыльной пеной. Все кто стояли рядом с псом, поспешили шарахнуться от него подальше, и виной тому было ни столько происходящие с ним изменения, сколько запах серы, усилившийся видимо из-за смены не только вида, но и размера.
Когда трансформация завершилась, перед и без того обалдевшими людьми, предстало нечто напоминающее гончую, только ростом с лошадь и широкой спиной созданной специально чтобы на ней удобно расположился всадник. Подойдя ко мне Понедельник, лег, позволяя без чужой помощи взгромоздиться на его лоснящуюся короткой серой шерстью спину. Хорошо, что я вспомнила о его метаморфозах и решила уточнить, потому что на потустороннем существе будет куда быстрее, чем на обычной лошади или даже волькапе.
Встав на длинные жилистые лапы, Понедельник повертел вытянутой головой и, вскинув треугольные уши, ждал моей команды.
Посмотрев на людей, я громко сказала:
— Во дворце что-то происходит, и я поспешу на помощь нашему королю. Стража! Доставить оставшуюся парочку заговорщиком в тюрьму столицы, а также оказать безопасное возвращение моим фрейлинам и герцогине Силверити. Исполнять!
Подхваченный моментом Понедельник за каким-то лешим встал на дыбы, и я еле успела сгруппироваться, чтобы усидеть на нем. Поборов желание врезать ему между ушей встряхнула волосами, отбрасывая их назад и, ударив пятками прислужника, дала понять, что пора в путь.
Стройное "Будет, исполнено!" прилетело уже в спину, потому что скорость моего слишком осязаемого духа из мира демонов была куда выше, чем я ожидала.
Покидая место засады, и пытаясь при этом не свалиться от порыва ветра бьющего в лицо, тайком выдохнула. Никто так и не успел догадаться — манны у меня было так мало, что ее не хватило даже на телепортацию. Но этого может хватить Яну, чтобы спастись от наших главных врагов.
Глава 30
Дильмеши посмотрела на своего брата, которому досталось куда больше от меридиан мира, чем ей, но даже из жалости она всё равно не стала сдерживаться и прошипела:
— А всё из-за тебя. Не сжульничай ты и не убей ту девчонку, эта водная дрянь не пробралась бы в почти магически опустошенный мир!
Женщина, лишившаяся серебристого капюшона, как и части левого рукава своего одеяния, зажимала располосованную щеку и глаз. По её пальцам густыми каплями стекала кровь, больше похожая на ртуть — всё же в жилах высших существ кровь не бывает алой.
— Мы всё равно знали, что ты проиграешь, — меланхолично ответил ей брат, сжимая предплечье, потерявшее левую руку, — и король, на которого поставила ты, умрёт, не добравшись до утёса с его фамильяром. Так что я всего-то решил подтолкнуть события.
Демривеш устало облокотился о колонну удерживающую навес над королевской террасой — они привыкли находиться всегда выше всех, но после отката, парить в воздухе сил не осталось. Но парочка, так сильно жаждущая силы, нашла лучшее место для наблюдения за последней сценой их игры.
— И теперь посмотри на нас! Мы похожи на диких животных, старающихся перед смертью забрать с собой и жертв, неожиданно превратившихся в охотников! — продолжала злиться Дильмеши.
Да, они уже всё обговорили, и она смирилась, но как же не хотелось лишаться жизни, и потому злость в ней кипела, требуя вылиться на несдержанного брата. Что им, бессмертным, несколько недель? Но Демривеш сглупил, посчитав, что если ветер просто подтолкнет ту девчонку, когда она в очередной раз будет любоваться морем, то и за убийство это не засчитается. Но даже этой песчинки хватило, чтобы поднялась буря.
Мужчина пошатнувшись, с трудом наклонился, чтобы сесть на балюстраду из-за накатившей слабости и тихо ответил:
— Зато мы не отправимся в мир, где нас ждет только сражение с куда более сильными падшими, изгнанными до нас.
Посмотрев уцелевшим глазом на своего брата, Дильмеши снова нашла повод зашипеть на него:
— Не вздумай развоплощаться раньше меня! Нам нужно ещё раз вмешаться в ход событий, чтобы последний представитель выбранного мной вида отправился за нами следом. Эта дрянь должна поплатиться за то, что вмешалась в нашу игру, а что может быть больнее, чем утрата того, кого ты любишь больше всего на свете?
Жажда мести осталась единственным, что придавало им сил и решимости. Они так друг другу и не признались, что у каждого из них то и дело прорывались мысли выжить и принять кару. Но на самом деле они были слабы, и потому больше смерти боялись тех тягот, что свалятся на них в мире пустоты.