Как объяснить или описать то, что она испытывала? Кем она была? Кем она хотела бы быть? И почему, извечный вопрос – почему всё так сложно? Никогда она не думала, что любовь может быть так экспрессивна, и вместе с тем иметь такое разрушающее свойство. День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом – она любила. Любила тихо, запирая и выращивая это чувство лишь в себе, сохраняя и оберегая, и не страдая от не взаимности. Вот воистину – любовь бывает разной. Но это чувство, кроме всего, дарило тепло, надежду, надежность ей. Сложно это объяснить, но она хранила любовь, потому что видела в ней смысл. Смысл для себя. Она жила этой любовью, мечтая глубоко в душе, что однажды и он полюбит её. Глупо. Господи, как же глупо. Но столько смысла было в этой любви, которая жила в ней. У каждого, как говорится, своя правда. И пусть он винит её, пусть мало кто сможет хотя бы не осудить её за элементарные глупости, но любовь не понимает правил и не идёт на компромиссы. И единственное о чём она молилась – это не забыться в этом омуте непосредственности. Любишь? Люби так, чтобы это любовь оставалась твоей, не причиняла никому неудобства, а просто дополняла тебя, как часть потерянной мозаики.
В голове яркие воспоминания их стычки с Алиной. Того переломного момента, после которого Андрей возненавидел её. Они сидели вместе – Марина, Аля и Лина. Обычный вечер в кругу близких. А дальше как в тумане. Сначала просто резкая фраза в сторону Али о том, что та не любит Андрея, а лишь им пользуется. А потом ещё больше грязных, грубых слов, о которых Лина очень жалела. Дело даже дошло до драки. Она стыдилась того момента, своего поступка. Просто доведённая до грани, отчаявшаяся девушка. Лина не пыталась себя оправдать, она впервые в жизни дошла до чего-то настолько низкого и ничтожного. В тот момент в её глазах Аля была виноватой. Андрей так и не узнал подробностей того вечера, но той информации, что он получил, было вполне достаточно. Он как принципиальный собственник не мог позволить кому-то навредить той, которую любит. Без разницы, что ты сделал, по какой причины, совершенно наплевать на мотивы и твои оправдания, факт в том, что ты причинил самой дорогой девушке в его жизни боль, а значит, ты недостоин более ничего, кроме презрения.
Она целый день бродила по городу. Просто ходила без цели и каких-либо намерений. Был до безумия жаркий день. Август, как никогда, решил порадовать высокими температурами, ведя постепенно Москву к засушливости. Избегая открытых мест, куда активней всего падали лучи солнца, Лина старалась держаться в тени, что у неё получалось с переменным успехом. Она не следила за временем, забыла телефон дома и оказалась полностью недосягаема для всех. Когда солнце совсем пропало, стало куда прохладней, но эта прохлада была не морозной, а приятной. Она уже направлялась к дому, когда внезапно застыла перед шоссе, где проносились машины. Такой момент, когда словно выпадаешь из реальности, замираешь, не моргаешь, не ощущаешь окружающего мира и эта спасительная тишина в вечно движущихся мыслях. Это спасительное состояние полного отключения от всех раздражителей.
А машины пролетали мимо, и её едва ли можно было заметить в темноте заходящих сумерек. Платье из тонкой, лёгкой ткани под резкими порывами воздуха танцевало свой немыслимый, но завораживающий танец. Одинокая фигура, стоящая в опасной близости от дороги, на которой машины проносились с неведанной скоростью. Она казалась в этот момент удивительно хрупкой, такой маленькой в открывающемся вокруг пространстве. Её длинные светлые волосы развевались, а глаза были слегка прикрыты. Она наслаждалась шумом машин и этим холодным ветром, который нещадно бил её по коже. Она не улыбалась, но и не была грустна. Она стояла, ощущая отрезвляющую силу реальности. Такая маленькая, незначительная по сравнению со всем тем, что окружало её. Она обняла себя руками так, словно старалась удержаться от падения. Её кожа казалось удивительно белой, почти прозрачной в освещении фонарей, что придавало девушке ещё более нереальный вид.
- Девушка.
Она не отозвалась.
- Девушка, - кто-то тронул её за плечо, и она обернулась. Юноша удивлённо застыл, заметив лишь её глаза, сейчас так напоминающие предгрозовое небо и на долю секунды ему показалась, что в них сверкнула яркая, ослепляющая молния. – Всё хорошо?
Она улыбнулась. У неё была красивая улыбка, хотя в чём-то трагичная. Ничего не ответив, она прошла мимо. Юноша посмотрел ей вслед и его рот изумлённо приоткрылся, когда он увидел, что она идёт совершенно босая.
Теперь, когда все её мысли крутились вокруг него, она уже не чувствовала себя вдохновлённой новыми чувствами. Скорее наоборот. Теперь ей совершенно не хотелось, хоть когда-либо испытывать то, что она чувствовала. Любовь – это не так прекрасно, как кажется сначала. Он… ненавидел её и вместе с тем постоянно показывал, как она ему безразлична. Он презирал её. Он думал, наверно, что она попала на землю прямиком из ада, чтобы нести худшее. Он видел в ней то, что хотел видеть и убедил себя, что она именно такая, какой он хотел, чтобы она была. Он заставлял её страдать, он причинял боль, рушил её личность и, кажется, даже этого не замечал. И честно ей бы хотелось многое изменить в прошлом, чтобы сейчас не было вот такого настоящего, но было слишком поздно что-либо менять.
Она была бескомпромиссно закрытой личностью, привыкшая быть сама по себе. Неважно, что рядом с ней были близкие и дорогие люди, она всё же пряталась в себя, как улитки прячутся в свой домик. Уходила с головой, не желая слышать, что вокруг. Она не позволяла проникать себе в душу, копаться в её чувствах. Всё, что было внутри нее, оставалось только с ней. В одиночку тяжелее переживать что-то. Казалось, что на душе появляются глубокие царапины, причиняющие нестерпимую боль. Боль, которую ты не можешь успокоить, и хочется кричать до срыва голоса, чтобы, наконец, ощутить облегчение или опустошение взамен ноющей, колкой раны. Ты запираешь свои чувства на замок, чтобы их не увидели другие. Но такой самоконтроль не может быть вечен. Это похоже на ощущение, словно тебя заперли в закрытом пространстве, нет, не тебя, твои чувства, твои эмоции, и хочется вырваться из этих стен, которые держат, словно ты в них задыхаешься. Но кому ты настоящая нужна? Кому нужны твои проблемы и переживания, твоя боль, твои мысли, твои страхи? Вечная дилемма, не находящая ответа и решения.
Глава 13
Ты, как путник, вечно скитаешься в поисках чего-то неизвестного. Андрей Лукьяненко.
Это был знаменитый день неофициального открытия ресторана «Нифертири». Андрей, в очередной раз, узрев изрядно поднадоевшее лицо Романа Грунтова, устало вздохнул. Они с этим человеком общий язык найти не могли. Роман Грунтов, как дитя трущоб, выбравшийся на звёздный Олимп, почему-то считал само собой разумеющимся, что все вокруг были ниже по статусу и полностью никчёмными существами, а значит, он мог относиться ко всему окружающему миру с ядовитой презрительностью. Но именно к ним в журнал «такая важная персона» обратилась, чтобы соответственно провести рекламную акцию по повышению авторитета будущего творения современности. Определённо, этот супер важный клиент, если бы обошёл здание журнала «Unusual» десятой дорогой, Андрей спал бы спокойней.
На неофициальное открытие, где должны были присутствовать только важные гости, не пускались фотографы или хоть кто-то связанный с прессой. Исключением был небезызвестный журнал, которой по самой большой дурости подписал всё-таки договор с Грунтовым. Грунтов как человек актуальных взглядов, стремящийся по какой-то одному ему известной условности делать всё наоборот, в разрез с тем, как поступают объективно мыслящие люди, и теперь счёл нужным внести провокационные изменения в уже устоявшихся порядках рекламных ходов и пиаров. Его идея состояла в простых вещах – доступность знаний об открытии ресторана должна быть узкой, но хорошо доступной (для этих целей и был предназначен выбранный им журнал). Впрочем, Грунтов шёл верным ходом, так как отели и дома, настроенные им, он рекламировал громко, так громко, что даже человек, не уделяющий ни грамма вниманию таким вещам, наверняка знал о грозящихся событиях и, конечно, о том, кто был родителем сех детищ, а теперь кардинально менял политику действий. Этот контракт был как нельзя выгоден для журнала, потому что обещал большой подъём продаж. Но убирая все нелестные, отрицательные отзывы о вкусах Романа Грунтова, честно можно было сказать, что он отходил от принятых норм и именно этим мог заставить людей оживиться.