Через несколько дней официальное открытие ресторана «Нифертири». Роман пригласил её, она долго протестовала и сопротивлялась, но он был настойчив. Она согласилась, не имея ничего против возможности провести с ним вечер. Грунтов обещал заехать, и Лина, собравшись на полчаса раньше, с нетерпением заламывала пальцы. Она волновалась, хотя не впервые ей приходилось проводить время в роскоши, которая была чужда, среди людей, подверженных классовым предрассудкам. Но она нервничала, словно провинившаяся школьница, родителей которой вызывали к директору.
Он был так красив. Как Аполлон. Синий костюм облегал его тело, тёмно-каштановые волосы, карие безразличные глаза, светло-голубая классическая рубашка. Он был магически привлекателен. Другого объяснения его внешней притягательности она не могла найти. Он словно соблазнял своей холодностью и грубоватой мужественностью, своей независимостью и самоуверенностью.
- Ты закончила осмотр? – Роман улыбнулся.
- Ты прекрасен.
Он оглядел ей с ног до головы. На ней было светло-голубое платье чуть светлее его рубашки, тонкий пояс, подчёркивающий талию. Это платье подчёркивало в ней именно женственность, нежность.
- Ты божественна.
Он взял её руку и поцеловал, слегка касаясь, как делали когда-то давно, наверное, в прошедшем далеко столетии. Они сели в его машину и впервые близость с этим человеком физически нервировала её. До этого он воспринимался ею не больше, чем стол в кухне или стул в прихожей, а теперь что-то заметно видоизменилось.
- Ты нервничаешь?
- Это так заметно?
Он усмехнулся. Сегодня он особенно часто улыбался. Это заставляло её ещё больше волноваться.
- Успокойся. Это обычный вечер. Ты не раз бывала на таких.
- Да, я знаю. Но ты ведь представишь меня как свою спутницу, - этот факт и в самом деле беспокоил её.
- Разве ты наоборот не должна этому радоваться?
- Стать центром обсуждения каждого человека из сотни, что будет на вечере. О Боже. Теперь мне стало ещё хуже.
Он опять улыбнулся.
- Ты сама на себя не похожа.
- Помада размазалась или тушь? – обеспокоенно поинтересовалась она, повернувшись к нему и смотря в его глаза. Машину тряхнуло, и она упала на него. Он удержал её, их лица оказались на миллиметровом расстоянии. Её дыхание едва заметно участилось. Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь, словно загипнотизированные, которые не могут отвести взгляд.
- Мне нравится, когда ты такая, - тихо сказал он.
- Какая?
- Счастливая.
Он сел ровно, убрав руки, а Лина удивленно посмотрела на него. Разве сейчас он не должен был поцеловать её? Кто писал сценарий этой сцены? Они в молчании ехали дальше.
Ресторан Грунтова временно приобрёл вид фактически ночного клуба. Огромное скопление народа, столы убрали, очистив помещение для большего простора, никакой вычурной фешенебельности. Фотографы, куча народа разных мастей и с разной финансовой обеспеченностью. Те, кто первые успели выкупить место, те и попали сюда. Музыка играла где-то на заднем фоне, шум разговоров. Роман обнимал её за талию. Они вошли, и все взгляды переместились исключительно на них, возникла секундная тишина, а потом взрыв аплодисментов, какие-то выкрики. «Нифертири» с этой секунды было официально открыто для общественности. Роман продолжал обнимать её, не отпуская, на его лице играла слабая улыбка, улыбка победы. Он подводил её к людям, знакомил с ними. Так много новых лиц, разговоры, которые перемешались в голове. В её жизни никогда ещё не было такого. Она была интересна всем, никто не знал, что эта за блондинка, которую Грунтов не отпускает от себя ни на шаг. Она чувствовала себя маленькой колибри, которая, наконец, вырвалась на волю. Она чувствовала себя увлечённой, поглощённой, интересной, свободной.
Вздрагивает, чувствуя чьи-то горячие руки на своей талии. Дыхание на шее, словно обжигает, она неосознанно поддается назад, стараясь сократить расстояние между ними. Андрей поворачивает её к себе лицом, притягивает, их тела соприкасаются. Медленные движения под звук грустной мелодии. Его глаза безразличные, незнакомые. Но его близость дурманит. Он бы значим, нужен и важен. Без шуток, иллюзий и притворства. Вы когда-нибудь попадали в такое место, как рай, находясь телом и разумом на земле? Рай – это лишь условное обозначение тех ощущений, что создаётся в нашем внутреннем мире. Того несравнимого яркого блаженства, забытья и одновременного скачка всех возможных резервов организма. Это лихорадочно бьющееся сердце, яснее слов говорящее как сильно его близость действует на неё. Одна минута с ним дороже всей жизни. Фанатично звучит. Но в момент, когда он прижимал её к себе, казалось, что всё, что когда-то имело значение и смысл, сейчас было ничем, пустым звуком, сплошной бессмысленностью. Любовь – это тяжелая форма неизлечимости желания ощущать нужного тебе человека рядом. Крайне странно, говорить в такие моменты о независимости женщин. Именно он был панацеей от боли и страхов, от одиночества.
- Тебя купили его деньги? – будничным тоном спрашивает он, разрушая всю магию.
- Я, наверно, должна чувствовать себя польщенной, - с иронией отзывается она. - Ты такого высокого мнения обо мне.
- Ты получила всё, что хотела, не так ли?
Он разворачивает её, прижимая к себе. Она ощущает его возбуждение, дрожит. Он не скрывает своего желания. Самоуверенный, эгоистичный. Его слова ироничные, колкие, будто он старается найти слабое место для более удобного и больного удара. Вроде он и не говорил ничего унизительного, ужасного, но как он это говорил, как он смотрел, как он держался. Эта ненависть, это презрение. Не наигранное, нескрываемое, а ощутимое, показное. Она запуталась, окончательно.
- Отпусти меня, - тихо шипит она, чувствуя, как его рука скользит по животу всё выше к груди. Он усмехается, она чувствует его усмешку кожей.
Он не слушается, действует наперекор, ещё сильнее вдавливаясь в неё своим возбуждением. Ей безумно хочется дать ему пощёчину. Звонкую, отрезвляющую. Лина никогда в себе до этого не замечала желания воздействовать физической силой. Но этот чертов упрямый баран был просто... С ним было бесполезно спорить, особенно если он был уверен в своей правоте. Что ему ни говори, он не слышал, просто не слышал. Такое ощущение, что моментами он серьёзно становился глухим.
Он снова поворачивает её к себе лицом, а Лина мысленно отсчитывает секунды до конца мелодии.
- Ты знаешь, что мне больше всего нравится в тебе?
- Откуда мне знать? Я никогда не увлекалась предсказаниями.
Он усмехается, уничтожающе, словно готовит гадкий и отвратительный сюрприз.
- Твоя доступность.
Конец мелодии. Он уходит, а Лина стоит ошеломлённо среди танцующих уже под другую мелодию пар.
Глава 18
Великолепие этого мира состоит в том, как мы его видим. Роман Грунтов.
Мысли – это тоже энергия. И, наверное, если вера настоящая и глубокая – это очень сильное мотивирующее средство. Вера, превращаясь в горящий фитиль энергии, заставляет следовать за собой. Самое сложное – это поверить, убивая все «но» и «или». Вера – это тяжёлая работа, самовнушение. Когда внутри тебя какой-то механизм меняет своё местоположение по твоему собственному желанию. То же самое, что сдвинуть с места танк голыми руками.
- Позволите составить Вам компанию?
Лина подняла голову, улыбнувшись при виде Романа.