- Вообще-то я не разговариваю с незнакомыми мужчинами.
- А я не подхожу к незнакомым женщинам.
- Что ж, мы идеально друг другу подходим.
Мужчина усмехнулся в ответ, лишь слегка приподняв уголки губ, но, тем не менее, при такой слабой физической видимости действий, ощущалось всё довольно ясно и чётко. Словно сама энергетика этого человека следовала за изменениями его эмоций, которые он практически никак не выражал.
- Откуда ты узнал, где меня найти?
- Это ведь твоё любимое место.
- Никогда так не считала. Просто порой случайно приходила сюда.
Он улыбнулся, слыша, как беззащитно прозвучал её голос. Они сидели друг к другу близко, как два хороших друга, как два знакомых человека, которые могут доверить друг другу тайны. В освещении солнца волосы Лины были с прекрасными золотистыми переливами, её глаза итак выразительные, сейчас имели ещё более насыщенный оттенок. Тонкие пальчики теребили цветок, сорванный где-то поблизости. Она казалось изящной и волшебной как те феи, что обычно живут в лесах и поражают наше воображение. Она повернула голову, встретившись с его взглядом, который он так и не отвел от неё с того момента, как сел рядом. Улыбнулась, и лёгкая нежность и безмятежность озарила тонкие, утончённые черты её лица.
- Как у тебя это вышло? – спросила она.
- Что именно?
- Выкинуть любовь из своей жизни? Просто взять и стереть, словно её никогда не существовало?
- Тебе всё не даёт покоя тема любви.
- Я, наверное, в том возрасте, когда происходит переосмысление, что же такое на самом деле любовь.
- Я просто принял такое решение.
- И всё?
- А что ты ожидала услышать?
- Определённо что-то захватывающее.
- С кровавыми сценами и душевными терзаниями?
Она улыбнулась. Самое красивое явление – улыбка девушки, когда она грустна.
- Я никогда не думала, что это будет так тяжело. – Лина уже не смотрела на него, словно её слушателем было дерево, стоящее поблизости или солнце, освещающее тени и дарящее тепло. – Мне представлялась любовь чем-то приходящим и уходящим. Я никогда не думала, что любовь может быть самым ужасным наказанием за все твои ошибки. Кто-то говорит, что можно разлюбить, но где оно - это лекарство от любви?
Она повернула голову, посмотрев на неё, ожидая ответных слов на произнесённую тираду, наблюдая за предполагаемой реакцией. Смутилась. Чего давно с ней не случалось. Возможно, потому что она давно не говорила ничего настолько правдивого, сугубо-личного так прямо и открыто, тем более, фактически незнакомому человеку, ведь он всё так же оставался чужим. Она открыла Роману свои чувства, переживания, мысли и боялась, что ему просто это всё не нужно, не нужны её терзания и переживания, что ему до них нет дела. Но он посмотрел на нее с этой своей жесткой усмешкой, но что-то в этот момент было иначе. Ощущалась поддержка от него почти физическая. Так словно тебя обволакивает слабый, похожий на легкий ветер кокон, в котором ты чувствуешь себя не то, чтобы защищенной, но стирается мысль, что тебя не поймут или унизят за непроизвольно вырвавшееся откровение. Его реализм проливал мёд на разорванные раны её романтизма.
Он обнял её, и она положила голову ему на плечо. Это был первый физический контакт между ними, и она этим по-настоящему наслаждалась.
- Ты либо любишь, либо не любишь. Независимо от обстоятельств, расстояния, времени. И определённо любовь – не самый простой подарок судьбы.
Они сидели ещё долго, обнявшись и лишь иногда поддерживая разговор. Молчание не угнетало, не подавляло, не нервировало. Было спокойно и… прекрасно. Впервые в жизни Лина чувствовала себя непосредственным участником, героем, персонажем собственной истории, а не второстепенным актером, который едва ли виднеется на заднем плане. Она чувствовала себя значимой для какого-то человека. Неизвестно почему, но он заставлял её убирать все «полу» и «или» и становится всецелостно полноценной, уверенной в себе, в завтрашнем дне. Ей начинало казаться, что она чувствует к нему что-то большее, чем просто интерес и симпатию. Это пугало и одновременно воспринималось как само собой разумеющееся.
- Зачем всё это, Роман? Для чего я тебе нужна?
- Ты ищешь смысл?
- Я пытаюсь понять.
- Мы все одиноки в этом мире. Так что, ничего удивительного, что человек цепляется за то, что заставляет его хоть на мгновение забывать об одиночестве.
- Одиночество не бывает постоянным.
- Только если ты кого-то любишь, - смотря ей в глаза, тихо произнес он.
- Может, наша встреча просто случайность, экспериментальная выдумка судьбы?
- Я не верю в случайности. Всё, что происходит, мы создаем сами, просто кто-то анализирует свои действия, а кто-то говорит, что это случайность.
Значит, и их встреча, их знакомство было не случайностью? Но чем тогда? Хорошо распланированным ходом? Она вдруг начала сомневаться. Она не желала ввязываться в игру обмана и иллюзий. Зачем она ему? Этот вопрос всё сильнее начинал волновать её, как по нарастающей. Он одиночка и по жизни, и в выражении чувств. Ему не нужен никто. Он сам по себе. Одинокий путник, сам выбравший свой путь. Он научил себя быть невосприимчивым к чувствам и эмоциям. Это пугало. Кем он был? Чем руководился? Как жил? Роман Грунтов был личностью с ярко выраженной индивидуальностью, это Лина поняла, лишь впервые взглянув на него. И сейчас внимательно наблюдая за ним, она всё больше убеждалась в этом. Он не был эмоциональным человеком, но в тоже время не был равнодушным, скорее просто сдержанным. Ей нравилось видеть, как на его лице появляется задумчивое выражение или выражение полной уверенности в том, что будет сделано именно так, как он хочет, как жесткие черты лица смягчаются, когда он слабо улыбается.
На следующий день Лина пришла на могилу бабушки. Стояла, смотря на серое каменное изваяние, холодное, бездушное. Подул ветер, она сжалась от холода и пронизывающей грусти. Подошла ближе, села рядом с могилой, прикоснувшись к бездыханному льду камня. Улыбнулась, горько, пространно. Подняла взгляд к небу, усеянному пасмурными тучами, мрачному. Глаза щипало, но слёзы не появлялись.
- Знаешь, я, наверное, никогда не стану такой, какой ты хотела, чтобы я была. - Она замолчала, впервые ощутив оглушающую тишину вокруг, которая давила невидимым грузом. – Мне тебя так не хватает, - её голос звучал тихо, надрывно, проникновенно.
Глаза, глядящие в пространственную даль, а внутри что-то так пожирает, не боль, а что-то иное.
- Я не могу найти себе места в этом мире. Глупо, правда? – Кривая улыбка, фактически трагическая и бессмысленная. – Мне кажется, что я просто лишняя.
Лина провела рукой по поверхности камня, прикоснулась к выведенным буквам имени бабушки. Она сидела там ещё долго, время, остановившись, сбавило свой бег. Она больше ничего не говорила, лишь как замороженная продолжала смотреть в неизвестную точку, порой переводя взгляд в другую сторону. Вокруг упоительная тишина, пугающая, на самом деле. Она промерзла до костей, но заметила это лишь, когда встала, собираясь уходить. Дождь всё же пошёл, яростные капли падали ей на лицо. Она поморщилась и медленным шагом направилась к выходу.
Был конец сентября, и завтра приезжала Аля. Почему-то эта мысль её не радовала. Она чувствовала себя уставшей, словно какой-то энергетический вампир поживился ей почти досуха. Её оптимистическая натура дала трещину и вернулась заядлая пессимистка, для которой жизнь была чёрным полотном без намека на серое и тем более белое. Роман не звонил ей уже три дня, был занят, и она, оставшись наедине с собой, в очередной раз не смогла справиться. Оказалась в клубе, хотела выпить, но в итоге оказалась пьяной. Дело не в том, что она желала напиться, просто не умела придерживаться нормы в алкоголе, попросту не умела правильно пить.