Он вдруг отстранился, прекратив любые свои действия, настойчиво смотря ей в глаза, словно сомневаясь, ища ответа на одну ему известный вопрос.
- Если ты остановишься, я тебя убью. И суд меня оправдает, - серьёзно отчеканила она.
Он, крепко прижав её к себе, тихо рассмеялся услышанной угрозе, и его смех эхом прокатился по её телу. Она сильнее сжала руку на его плече, впиваясь ногтями. Прижалась сильнее, не оставляя между ними ни миллиметра расстояния. Она хотела его всем своим существом. Мир взрывался, крушился, ломался. Она была счастлива, как никогда. Её рука скользнула по его плечам. Он приподнял её на руки, заставив обхватить ногами его бёдра. Резко прижал к стене, Лина распахнула глаза, их взгляды пересеклись, и словно разряд молнии между ними, тягучее, долгожданное напряжение, висящее в воздухе, обволакивающее их. Она прикрыла глаза, и он поцеловал её, яростно, жёстко, почти нежно моментами, и почти со злой страстью в другую секунду. Теперь поцелуй был уверенным, бесповоротно точно нацеленным на что-то большее. Только он и она, и ощущения, возведённые в квадрат, помноженные на бесконечность, рвущие, сметающие, подавляющие, заставляющие плавиться от утопического блаженства. Страсть или практически похоть, голое, неприкрытое желание ощущать друг друга физически до абсолютной полноценности. Ни романтики, ни поэтической красоты возвышенных чувств, лишь потребность, доводящая до грани. Будто корабль, идущий ко дну морской пучины, они тонули по собственной инициативе.
Он попытался расстегнуть её кофточку, но его терпение слишком быстро исчерпалось, и Андрей просто потянул, практически не прилагая сил, а пуговицы полетели, со стуком падая на паркет. Он снял с неё кофту, которая отправилась вслед за неудачливыми пуговицами. Лина, взяв его за руку, потянула в спальню. Он целовал её всю короткую дорогу, и они шли вслепую, натыкаясь на стены и мебель. Он толкнул её, и она упала на кровать. Андрей, следя за ней прожигающим взглядом, быстро начал снимать рубашку. Лина в это время стягивала с себя джинсы. Он лёг на неё, поддерживая своё тело руками, но каждая часть тела впечаталась, вдавливаясь в неё. Она обхватила ногами его талию, и преградой между ними стали лишь его джинсы.
Он сверху, придавливая её тяжестью своего тела. Желание в ней, словно оголённая струна нервов. Вздрагивает от его мягких прикосновений. Его горячие руки на её прохладной коже, она дрожит, чувствуя легкий скользящий танец его пальцев по своему телу. Смотрит в его глаза почти с недоверием, по обыкновению. Его яростные поцелуи до отрыва от реальности. Она сходит с ума, лишённая воли, когда он рядом. Дышит громко и прерывисто, а звук ударов собственного сердца отдаётся оглушающих эхом в ушах. Его глаза будто тёмная завораживающая глубина моря. Он сжимает её тело, руки на груди, отводит лифчик и, наклоняясь, целует её грудь, покусывая сосок, целуя переменчиво то легко, то грубо. Она выгибается ему на встречу, комкая руками простынь, стонет, громко, проникновенно, выражая без стеснения свои ощущения. Он поднимает голову, внимательно смотря ей в глаза.
- Ты такая красивая, - тихий, искренний шёпот. Она задерживает дыхания, уязвлённая, почти до слёз раненная в самое сердце.
Лина надавливает на его плечи, и он послушно уступает. Они переворачиваются, она сверху, чувствуя его возбуждение, замирает, ослеплённая почти чистым инстинктом почувствовать его в себе. Доходит фактически до точки, лишь представив, какого это чувствовать его внутри, тело к телу. Андрей ловким движением расстегивает лифчик. Её рот приоткрыт, глаза горят. Он резко поднимает бёдра, вдавливаясь в неё своей плотью до остроты восприятия, делает плавное, но одновременно резкое движение, умышленно возбуждая до сумасшествия. Из её губ дыхание вырывается шумным потом, а он продолжает двигаться, словно уже занимаясь с ней сексом, лаская грудь, проводя большим пальцем по заострённому соску. Он опять сверху, она под ним. Его поцелуй без капли самоконтроля, словно зверь, нашедший свою возлюбленную, эгоистичный, считающий, что только он всегда прав, по натуре истинный доминант. Она впервые видела Андрея в этой роле, но чувствовала, что покоряется ему.
Он встал, чтобы снять штаны, Лина тоже приподнялась, выглядя, наверное, совершенно глупо с таким интересом осматривая его тело. Тянет руку и проводит пальцами по упругому животу. Смотрит на него, он неподвижно стоит, ожидая её дальнейших действий. Его взгляд, темный как ночь, горячий как солнце пустыни. Она дрожит, словно в лихорадке. Её пальцы медленно следует за тёмной дорожкой, уходящей за пояс боксёров. Андрей со свистом втягивает в себя воздух, каждый мускул на его теле напрягается. Она встаёт, чтобы быть с ним наравне, а не смотреть снизу вверх. Её рука всё ниже по его плоти, резко сжимает. Его дыхание срывается лишь на долю секунды, выдавая его ощущения. Она продолжает играть, словно наказывая, будто издеваясь. Он кладёт руку на её шею, резким движением отводит голову и целует так яростно, словно проклинает, словно ненавидит. Её губы горят, он толкает её на кровать, снимает боксёры. Она восхищается им, этим мужчиной, который сейчас хочет её. Этим жестким, грубым, но каким-то странно правильным и искренним мужчиной. Он придавливает её своим телом, она сжимает его плечи, ногтями впиваясь в упругую кожу, чувствуя как всё внутри неё сжимается, а низ живота сводит сладкой судорогой.
- Я хочу…
- Что, маленькая? – его хриплый голос, озорной взгляд.
- Сейчас же, - строго и грозно отрапортовала она.
- Точнее сформулируй свою мысль. Когда ты так бессвязно говоришь, тебя тяжеловато понять.
Она раздосадовано застонала, он продолжал улыбаться, стараясь подавить смех. Она начала целовать его шею, ища слабые места. Чуть дальше, правее, сильнее поцелуй, он напрягся, вдавливаясь в неё, её ногти проводят грубые дорожки по его спине. Он рычит, яростно. Приподнимаясь над ней, снимает с неё трусы. Она победоносно улыбается.
- Нужно уметь играть по правилам, - хриплым, низким голосом говорит он, опускаясь на неё. Она задерживает дыхание, чувствуя его плоть почти в себе.
- А кто устанавливал правила?
- Я.
- А значит, их можно нарушать.
Он резко вошёл в неё, она выгнулась, застонала, закричала. Его резкие, нежные движения, яростный, плавный ритм. Они двигались в унисон. Сердце к сердцу, как в песнях. Просто ощущение какого-то глубокого единения. Впервые в её жизни секс имел не просто физическое значение в стремлении выразить чувства, а был важной потребностью ощущать кого-то, на грани необходимости дышать, жить.
Он будил её среди ночи нежными поцелуями, словно никак не мог насладиться ею или поверить в реальность происходящего. В очередной раз она покорялась, сама удивляясь этой несвойственной ей черте характера. Фанатичная привязанность, глубокая, безвозвратная зависимость, похожая на страдание. Он был своеобразным подобием Бога для неё, как для верующего Бог является смыслом бытия. Немного преувеличено, пускай. Но он был незаменимо важным компонентом, нужным, просто нужным. Она согласна была раствориться в нём, если бы он был необъятным космосом, утонуть, если бы он был бесконечным морем. Любовь, наверное, самое худшая кара и лучшее благословение одновременно.
Глава 23
Самое тяжелое в счастье - это ощущать его эфемерность, осознавать, что оно в любой момент может от тебя уйти. Легче было бы вообще не испытывать счастья, потому что потом хочется больше, потому что потом ты знаешь, какого это - быть счастливым. Алина Серова.