Она решила остаться. Стоило уйти, наверное. Дать ему время, но она не хотела уходить, оставив столько недосказанности. Поэтому собрала вещи, хотя делала это лишь потому, что нужно было чем-то заняться, а не сидеть как сомнамбула, смотря в стену, в ожидании. Он пришёл ночью, она проснулась сразу же, как услышала стук хлопнувшей входной двери. Сон её скорее был тревожной и напряжённой дремотой. В коридоре что-то падает, он ругается как заправский рабочий, шипит себе под нос. Лина слабо улыбается, представляя, как забавно сейчас выглядит Андрей. Взъерошенный, злой, но нелепо беззащитный. Кольнуло ощущение вины от того, что он выпил из-за неё, хотя не был приверженцем алкоголя. В ванной зашумела вода, и Лина немного растерянно огляделась, сев на кровати, думая, что делать. Уверенно встала, сняла джинсы и кофту, оставшись лишь в лёгкой, полупрозрачной белой майке и нижнем белье.
Щеколду он так и не починил, и дверь открылась от слабого рывка. Он стоял, закинув голову, а капли воды скатывались по его мощному, загорелому телу. Стук её сердца участился, и она закусила губу, не давая резкому, прерывистому дыханию вырваться из лёгких. Медленно подошла, переступив бортик, встала позади него. Он ничего не замечал, мысленно, словно находясь далеко отсюда. Её руки нежно прикоснулись к его телу, она прижалась к нему, обняв, обвив руками, словно путами, скрепив их тела. Его тело напряглось, и она почти физически ощутила насыщенные эмоции, которые он испытал в эту секунду. Резко обернулся, она позволила, убрав руки, но всё же слегка пошатнулась от его порывистого движения. Он схватил её за плечи, удерживая. Глаза искрились, играя кучей красок и чувств.
- Я не изменяла тебе с Грунтовым. Никогда.
Он будто бы успокаивается, не сразу, но тело его расслабляется, а взгляд перестаёт быть тяжело-пронизывающим, угрожающим. Рука зарывается в мокрые волосы, приближая их лица, соприкасая их губы. Ей смелости не хватает произнести простое предложение о том, что она беременна от него, носит под сердцем его ребёнка. В мыслях так просто сказать, но в реальности не может выдавить и звука. Но он и так всё понимает, верит ей. Секунда, другая, воздух вокруг будто потрескивает от напряжения, исходящего от них. Он целует, жадно, упоительно. Целует, обнимая, притягивая к своему телу. Он такой сильный, и она чувствует себя безмерно слабой в его объятиях. Но ей нравится это ощущение, нравится, что он становится центром её мыслей, главной составляющей её мира. Руки обвивают его шею, она приподнимается, и он рычит ей в губы. Немного отстраняет её, наслаждаясь видом мокрой майки облепившей её тело. Она слизывает с губ капли воды, и его взгляд в ответ темнеет, тяжелеет, горит пожирающим, ярким огнём. Резким движением снимает майку, расстёгивает лифчик, откидывая вещи в сторону. Руки на её груди, нежные и грубые касания. Поцелуи, в которых выражается их жажда и трепет, их нетерпение и нежность. Он выключает воду, и встаёт на холодный кафель тянет к ней руки, и она послушно следует за ним. Он поднимает её на руки, хрипло порыкивая от того, что её тело вновь и вновь непроизвольно скользит, задевая возбуждённую плоть. Она крепче смыкает ноги, сильнее, и его глаза вспыхивают, будто в них сверкает переменчиво неоновая молния.
Она целует его, он отвечает, словно сумасшедший, не позволяя отстраниться, атакуя, властвуя. Она горит в его руках, стонет, всхлипывает. Он сверху, его горячее тело нависает над ней, а её руки вырисовывают узоры, губы следуют за дорожкой, проведённой руками. Его дыхание надрывное, срывающееся, глаза затемнены дымкой страсти и безудержности. Она сверху, его руки по её телу, которое сотрясает лихорадочная дрожь. Он ласкает несколько грубо, пальцы сильные, уверенные, настойчивые, она закусывает губу, сдерживая безумный крик, когда он проникает в неё медленным, мощным движением, заполняя до основания, вбиваясь до грани. Он наклоняет её к себе, захватывая губы, в порыве страсти царапая зубами до крови, меняет угол проникновения, скорость и частоту, и она шумно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Его губы везде, а тело горит и ноет от прикосновения его щетины к нежной коже. Он сверху, вновь властвуя и подчиняя. Движения сильные, нежные, страстные и ласковые одновременно. Он проникает под кожу, сливается с ней воедино, спаивает их души, неразрывно соединяет сердца.
Она опьянена им, будто он сладко-горький напиток алкоголя. Вознесена к небу, отравлена смертельным ядом. Каждый стон под ним, искренний, каждый взгляд в его глаза, честный. Столько противоречивых, контрастных эмоций, которых не понять, не прочесть и не разобрать. Он медленно пальцами проводит по татуировке на пояснице, губами обводит каждую линию, языком танцуя, играя, лаская руками грудь одновременно, заставляя её выгибаться, просить большего. Чёрные с отражением темных цветов завитушки, красиво вырезанные на её коже. Бледная кожа прекрасно подчёркивает тёмные линии, которые безумно сексуально смотрятся на её изящной спине. Оголённые нервы, струны которых разрываются от напряжения. Рвутся с треском и противным криком, и она падает вновь и вновь. То ли в пропасть, то ли в бушующее море. С ним так хорошо, прекрасно, упоительно.
- Как же я ненавижу тебя, - эти слова вырываются из его губ непроизвольно, надрывно. Правда, чистая правда, от которой больно и горько.
Они засыпают вместе. Не говорят о важном, о том, что тревожит. Столько чертовой, грёбанной недосказанности, недомолвок. Будто бы они глухонемые, разговаривают на разных языках, не могут понять друг друга, общаясь через призму недопонимания. Он спит, прижимая крепко её тело к своему. Она смотрит в потолок, не зная, что делать дальше. Тихо встаёт, выбираясь из его объятий, одевается. Бросает на него последний взгляд, уходит. Если она ему нужна, он удержит, не отпустит.
Выходит из дома, на улице раннее утро. Идёт к машине, когда кто-то резко хватает её за плечи, после обхватывая талию и затаскивая в машину. Шокировано смотрит на своего похитителя, который захлопывает дверь перед её носом, обходит машину, садится на водительское сидение. Могла бы закричать, начать истерику, но она знает, куда её везут и самой интересно, что Грунтов хочет сказать. Она его не боится, несмотря на то, что стоило бы. Почему-то доверяет до сих пор, знает, что он не причинит ей вреда.
Она вновь в знакомом зале, в котором ничего не изменилось вопреки прошедшему времени. Грунтов сидит с бокалом. Знакомая картина.
- Здравствуй, Елена.
Он не улыбается, голос холоден, но ей кажется, он рад её видеть. Она не может его ненавидеть, не получается. По началу правда она чувствовала себя виноватой за то, что так с ним поступает, сейчас вины не чувствует, но ей его несколько жалко. Непонятно почему, но жалко.
Она садится напротив, внимательно смотрит на него. Морщинки вокруг глаз, тёмный, уставший взгляд. Но он всё так же излучает власть и уверенность. Кивает на папку на столе, слабо, иронично усмехнувшись. Лина неуверенно тянет руку, открывает. Дыхание вышибает из лёгких. Андрей на каждой фотографии, не один, а с девушкой. Фотографии откровенные, под разными углами и с разных ракурсов.
- Подвиги твоего Отелло за сегодняшнюю ночь.
Она не верит ему, не хочет верить. Ей хочется закричать, громко, спорить до полной его капитуляции, хочется, чтобы он забрал свои слова обратно, хочется отмотать время назад и никогда не видеть этих фотографии. Никогда. Больно, очень больно. Она закрывает глаза, лишь на секунду, открывает, смотря на Романа, спокойного, безразличного. Резко встаёт, собираясь уйти.