— Приблизительно, — усмехнулся Снейп.
У Гарри вспотели руки. Стало жарко, хотя отопление в корпусе было отвратительным и не справлялось с холодом за стенами кампуса. Они могут препираться так до утра, но уже все ясно. Гарри не уйдет, а Снейп… Что он сделает? Будет ждать? Шутить, издеваться? Скорее всего, да.
Вместо этого профессор встал и пошел к выходу. Он взял тяжелую сумку, с которой вошел в комнату, и принес к кровати. Потом сел, резко, решительно, как будто спрыгнул в бассейн или залпом выпил стопку текилы.
— Садись.
Гарри вздрогнул от этого голоса — так приглашают на похороны. Но пришлось подойти и сесть, потому что альтернатива была хорошо видна за окном в свете фонарей: друзья, поручения Дамблдора и остальные куски жизни, которая была недостаточно хороша, чтобы он считал себя счастливым, и недостаточно плоха, чтобы порвать с ней и пуститься во все тяжкие. Гарри надеялся, у профессора есть компромисс. Или, по меньшей мере, он рассчитывал на понимание.
Из сумки на свет появился пистолет. С первого взгляда было ясно, что он «настоящий». Возможно, его стащили из музея и к нему не прилагаются патроны, но он точно настоящий — в этом Гарри был уверен.
Потом вылезло нечто в кожаном чехле, продолговатое, очень похожее на здоровенный нож. Гарри упорно отказывался даже мысленно назвать это «мачете». Ну а дальше он просто следил взглядом за рукой профессора. Рука эта, как завернутая в белую перчатку рука фокусника, доставала из сумки разные небылицы. Винтовка? Наверное, винтовка. Патроны? Наверное, патроны.
— Мои вещи, — прокомментировал профессор, обводя сокровища взглядом. — Ты искал их вроде бы.
— Зачем это? — спросил Гарри, пока его взгляд изучал винтовку на предмет царапин и зазубрин.
— Много лет назад я совершил ошибку, — ответил Снейп. — Я не показал своих вещей и лишился друга.
— Друга? — переспросил Гарри.
Снейп кивнул на фотографию, где они с мамой стояли рядом и счастливо улыбались камере.
— Она бы сейчас ударила меня по лицу.
— Мама?
— Тогда она ударила, — Снейп мечтательно улыбнулся.
— Почему вы улыбаетесь?
— Она узнала, кто я, — сказал он. — На очень короткий миг мы с ней были настоящими друзьями. Никаких секретов. Она узнала все обо мне, я — все о ней.
— Да вы тот еще перфекционист, — пробормотал Гарри, чтобы заполнить тишину, хотя знал, как глупо это прозвучит на фоне разложенной горы оружия.
— Поэтому я и нужен ему, — охотно ответил Снейп. — У него талант собирать вокруг себя полезных людей. Кому-то лучше быть перфекционистом, а кому-то — не задавать лишних вопросов. Так ведь?
Гарри свесил голову. Да, Снейп был прав. Вот только все происходящее не было похоже на него. Ни на его поведение на занятиях, ни на слухи о нем — ни на что. Даже слова, которые он произносил вслух, будто выбивались из характера. Как будто прежний профессор навсегда покинул стены университета, а с Гарри сидел новый.
— Что теперь будет? — спросил Гарри.
— Что захочешь, — легко ответил профессор, что тоже не вязалось с ним. Снейп должен был сам сказать, что, когда, зачем. Именно так он делал на занятиях.
— Что захочу? — рука Гарри потянулась к пистолету. Он надеялся, что Снейп остановит его, но ничего подобного не произошло. Пистолет оказался тяжелее, чем ожидал Гарри, и поскольку он никогда не держал в руках оружия страшнее кухонного ножа, этот вес показался ему жутким.
— У тебя есть свои мысли? Идеи? Мечты?
Гарри, повертев в руке пистолет, положил его обратно на пол. Он так долго ждал этого дня, совершенно не думая о том, что произойдет, когда день настанет.
— Я другого ожидал, — сказал Гарри, и это было ложью, потому что на самом деле он не ожидал вообще ничего. Так было проще. Нет ожиданий — нет разочарований.
— Что я приставлю пистолет к твоему виску? — спросил Снейп.
— Что-то вроде того, — ответил Гарри, и это тоже было ложью, потому что при всех своих дурных манерах и отвратительном педагогическом подходе профессор никогда не причинил студенту вреда или даже намека на вред. Вряд ли он был способен…
Холодный металл оказался возле виска Гарри раньше, чем он успел сказать слово «неожиданность». Снейп смотрел на него безразлично.
— Что дальше по сценарию? Я скажу тебе раздеваться?
Гарри проглотил воображаемый комок, застрявший в горле, и стал мотать головой. Аккуратно, чтобы ненароком не спровоцировать Снейпа.
Металл больно впился в тонкую кожу на виске.
— Раздевайся.
Гарри покосился на окно. При желании можно было увидеть, как в одной из бесчисленных комнат преподаватель лишенного смысла предмета приставил к виску студента пистолет.
— Никто не смотрит, — сказал Снейп. — Никто не смотрит, никто не видит, а если кому-то так сильно не повезет, что он наткнется на нас с тобой, он отвернется и забудет, какое сегодня число. Ты слишком хорошо думаешь о людях, Поттер. А теперь раздевайся.
Гарри казалось, что на него смотрит весь университет. Как будто приемная комиссия, которая в реальной жизни в случае Гарри состояла из одного только ректора, на сей раз решила посетить его в полном составе. Дрожащими пальцами, боясь задеть руку Снейпа, Гарри начал стаскивать с себя свитер. Его связала заботливая миссис Уизли, на нем были инициалы Гарри: «HP».
Гарри подумал, что лучше бы ей вывязывать на свитерах «SOS», тогда в случае необходимости ими можно будет размахивать перед окном. Воспаленный опасностью мозг начал подбрасывать отвратительные шутки.
— Что дальше? — спросил Снейп, и Гарри услышал «хрясь», которое в криминальных драмах означало, что убийца взвел курок.
— Н-не н-нужно, — пробормотал Гарри.
— Похоже, что нужно, — профессор свободной рукой толкнул его на кровать.
— Я никому не скажу, — продолжил Гарри.
— Я знаю.
«Хрясь» раздалось еще раз, но Гарри не мог понять, хороший это знак или плохой, так что на всякий случай зажмурился.
Прежде чем ему хватило смелости открыть глаза, он почувствовал на шее холод металла.
— Не двигайся, — сказал профессор.
И Гарри решил, что открывать глаза тоже не стоит. Зачем? Он не увидит ничего хорошего. Чем бы это ни было, ножом, очередным пистолетом, бензопилой, ракетницей, ему, Гарри, от этого ни жарко, ни холодно. Может быть не важно, что у него в руках? Может быть, когда они пили чай с пирожными, Гарри был в такой же опасности, как и теперь?
— Помнишь Хэллоуин? — спросил Снейп.
Гарри издал тихий звук, похожий на «угу», стараясь не шевелить горлом.
— Ты много выпил, — сказал Снейп. — Не настолько, чтобы отключиться, но достаточно, чтобы вся эта глупость вылетела из твоей головы. Ты тогда был красивым. Похожим на Лили. Она умела забывать, какая паршивая жизнь окружала ее. Ты тоже умеешь, но вместо этого ведешь себя как последний болван.
Увлеченный монологом профессора, на секунду Гарри забыл, что возле его горла торчит нечто холодное, неудачно дернулся и почувствовал, как вдоль шеи потекла струйка. Она щекотала, захотелось немедленно провести рукой вдоль шеи. Он зажмурился еще сильнее.
— Пока твои однокурсники веселятся, Поттер, ты строишь из себя невесть кого. Героя? Дамблдор найдет себе десяток героев, можешь даже не сомневаться. Тебе двадцать три, а не пятьдесят три. Какого черта ты творишь?
Давление на шею ослабло — Гарри облегченно выдохнул, но тут же на горло легла горячая ладонь. И вдохнуть он уже не смог.