— О, да, знаю таких, — улыбнулась я.
— А твоя мама, наверное, клевая. Вот я даже представить не могу, что попаду когда-нибудь в те места, где ты побывала. Моя мама только и знает, что целыми днями готовит. Можно подумать, одного пирога мало! Нет, ей обязательно надо, чтобы было три с разной начинкой, и… — Он замолчал и посмотрел на меня. — Готов спорить, твоя мама такого не делает.
— Еще как делает! — заверила я. — Прямо повернута на домашних делах.
— Хочешь сказать, я не единственный ребенок, которого пичкают обедом из восьми блюд?
— Шутишь? Да мы все время так делаем! — Если пять баночек кока-колы и три пачки печенья могут сойти за восемь блюд.
— Правда? Я думал, работа в Корпусе мира…
— Да нет, ты что! Для них самое главное — время с семьей, — я вспомнила огромную стопку каталогов с домашней керамикой, — и украшение интерьера.
— Точно! Это мне знакомо. Знаешь, они за ночь вдруг могут решить, что мне в комнату срочно нужны новые шторы… Как будто со старыми комната получилась какая-то незаконченная, и теперь просто необходимо повесить полосатые.
Полосатые шторы? Куда я попала? Мне положены дополнительные баллы за изучение стран мира! Мы брели по улице с подстриженными газонами и великолепными клумбами. А ведь все это не больше чем в миле от Академии Галлахер. Меня повели на экскурсию только для своих, за заборчик из штакетника. Я входила туда, куда не ступала ни одна воспитанница академии (по крайне мере, я — точно) — в нормальную американскую семью.
— Красиво. Чудесный… вечер. — Так оно и было. Воздух прохладный, но не стылый, и лишь легкая дымка облаков затуманивала ночное звездное небо.
— Ну и как тебе? — спросил он. Интересно, что именно? — Монголия? Таиланд? Наверное, как…
— Другой мир, — ответила я. И это было правдой: я из другого мира, хотя он и расположен совсем рядом с его.
А потом Джош сделал потрясающую вещь. Мы остановились под фонарем, и он сказал:
— Погоди-ка, у тебя тут… — он протянул руку и нежно коснулся пальцем моей щеки, — …ресничка. — Он протянул ее мне. — Загадывай желание.
Но в тот момент мне ничего другого не хотелось.
Не знаю, сколько мы бродили по городу, потому что впервые за многие годы я потеряла счет времени.
— У тебя-то, наверное, нет сумасшедших учителей, — поддразнил он меня, закончив рассказ о своем психопате-тренере.
— О, ты удивишься.
— Расскажи что-нибудь о себе, — попросил Джош. — Я-то тебе уже все рассказал о своей сумасшедшей маме, гиперактивной сестренке, об отце.
— Что, например? — спросила я, внутренне сжавшись. Наверное, это даже было заметно.
— Да что угодно. Какой у тебя любимый цвет? Любимая группа? — Он спрыгнул с тротуара и, резко развернувшись, ткнул в мою сторону пальцем. — Что ты больше всего любишь есть, когда болеешь?
Как вам вопросик, а? Я всю жизнь отвечаю на вопросы — на трудные вопросы, — но этот поразил меня больше всего.
— Вафли, — ответила я и сама удивилась, что это правда.
— Я тоже! — воскликнул Джош. — Они намного лучше блинов. Мама говорит, что это чушь, ведь тесто одно и то же, но я ей внушаю, что все дело…
— В текстуре! — закончили мы в один голос.
О ГОСПОДИ! У него тоже идет война вафель с блинами!
Он улыбался. Я таяла.
— Когда у тебя день рождения? — словно дротик, метнул он в меня вопрос.
— Э-м-м… — Доля секунды, которую вы потратите, чтобы вспомнить какую-то мелочь из жизни вашего персонажа, это то мгновение, когда плохие люди могут сделать вам что-нибудь очень плохое. — Девятнадцатого ноября, — брякнула я без всякой веской причины, дата просто всплыла у меня в голове.
— Какое самое любимое мороженое?
— Мятно-шоколадное с печеньем, — ответила я, вспомнив, что именно такую банку мы нашли в его мусоре. Он просиял.
— Я тоже! — Ну надо же! — У тебя есть братья или сестры?
— Сестры, — ответила я, не задумываясь. — У меня есть сестры.
— Чем занимается твой отец? Ну, когда не занят спасением мира?
— Он инженер. Он замечательный. — Я ответила без заминки. Слова вылетели сами собой, и мне вовсе не хотелось брать их обратно. Из всего вранья за вечер это было единственное, что мне не пришлось бы вспоминать с трудом. Мой отец строг, но он любит меня. Он всегда заботится обо мне и маме. Когда я приду домой, он уже вернется.
И он действительно спасал мир — и не раз.
Я посмотрела на Джоша, который ничуть не сомневался в моих словах, и поняла: все, что я говорю здесь и сейчас — правда. Легенда начала жить.